Первая мировая, как предтеча гражданской войны в России

Игорь Шумейко,
писатель, историк, член Союза журналистов России,
член редколлегии журнала «Мужская работа» 

То, как конкретно воплотился в жизнь один из лозунгов Ленина, «Превращении войны империалистической в войну гражданскую», думаю, изумило и самого автора. С чего именно  началась гражданская война? Учебник истории гласит:   с весны  1918 — го,   «Мятеж чехословацкого корпуса».  Известные со школы  «пленные чехи», одна их мелких  щепок, микро-осколок  битвы гигантов. Корпус   численностью   50 997 человек  направлялся во Владивосток.  14 000 успело эвакуироваться. В «обновленной демократической  России» осталось  37 000.   Безоружных, точнее,  им оставили  по 168 винтовок на эшелон, для несения караульной службы.

Доклад коллеги Александра  Дегтярева  задает   формат анализа: участники, силы сторон, вооружение, потери… Итак против чехов:  150 миллионов россиян,  чувствовавших себя не просто освобожденными, но и «победителями  царизма».  По-новому организованными: вместе ходили на выборы в Учредительное Собрание, в СовДепы и  ранее в Госдуму. Просто «оргия» свободного народного ВОЛЕизъявления! Вместе  постояли  на сотне митингов, прошли на сотнях демонстраций:  сплотились, объединились…  Оружие, все арсеналы — тоже в руках народа!

Пример показателен, еще и потому, что: чехи же! Самый миролюбивый  (доказано в 1938 году) народ в Европе! На прошлом заседании нашего Клуба как раз было  подробно рассмотрено:   20 лет укрепляемая бывшим русским генералом Сергеем Войцеховским неприступная Чехословакия  сдалась на окрик Гитлера. Но за 20 лет до этого была  другая история… Практически безоружных бывших пленных чехов  возглавили: 30-летний, бывший чиновник Сыровы, 26-летний  лавочник Гайда, 35-летний  учитель Швец (чуть-чуть не  Швейк!)   Видите,  все, как на подбор жуткие ландскнехты, прирожденные головорезы,   Терминаторы,  Наполеоны… Увы, это  никогда не было предметом каких-нибудь диссертаций, но не трудно разгадать и  причину такой молодости чешских «полководцев». Дело в том, что в дуалистической Австро-Венгрии все  командиры были венгры, австрийцы, отчасти хорваты.  Чехи – рядовые, в высшем случае — сержанты. «Бравый солдат Швейк»,  Гашека в какой-то мере:  «архетип», типичный пример, раскрывающий внутренний  устройство Австро-Венгерской армии.

И вот эти чехи  проявляют инициативу  —  у свободного, волю   изъявившего народа, сплоченного митингами-маршами и новыми партиями,  Думами, Советами, Учредилками – и  захватывают  арсеналы, и всю Россию, от   Владивостока до Казани, где получают бонус: золотой запас страны.  Громят дивизии Вацетиса и Троцкого.

Но, кто брал их в плен два года назад?! Валькирии? Бог Марс или Вотан с волшебным копьём? Нет, те же самые россияне, только в тот момент  по-другому объединенные, провели  Луцкую операцию (Брусиловский прорыв),   выведя из строя германской, австро-венгерской армий  1 325 000 человек,  взяв более полумиллиона пленных, в том числе и  тех чехов.  Российские потери  тогда: 498 867 (62 155 убито,  376  910 ранено).

Задумайтесь о масштабах: пятимиллионные армии бьются, полмиллиона пленных в одной битве.  И  37 000 пленных чехов. И эти бравые солдаты Швейки — ставят на колени пол-России.  Большая часть их сражалась на Волге, а чтобы подчинить на несколько месяцев Сибирь от Урала до Иркутска хватило 4 000 «штыков» бывшего лавочника Гайды!

Царскую власть — «организацию»,  стоявшую логически и хронологически между «Брусиловским прорывом»  и  тем покорением Сибири,  бывшим бакалейщиком Гайдой  — критиковали заслуженно. Но все же изменения одного года впечатляют: в кампании 1916 года  русские берут 600 000 пленных, в начале 1918 – го,   37000 из которых  берут в плен пол-России.

Здесь   выходим  к проблемам: Власти, Интеллигенции, Народа, Свободных Выборов,  Партий, народной  самодеятельности  и самоорганизации,  вплоть до причин Болотной и Манежной!  Доводя до предела крайности, сравним всенародные Выборы и Партии, миллионные Митинги,   допустим с  другими многомиллионными «акциями», например, со всенародными гуляниями на Масленицу, Крестными ходами. И сравнение окажется не в пользу Митингов. Похмелье вроде бы там и там: «политическое» в одном случае, алкогольное — в другом. Но Митинги 1917- го были гораздо опаснее той же  Масленицы-1917 –го  тем, что внушили иллюзии новой Организации общества,  народной самостоятельности.   Итог:  37 тысяч забрали оружие  и страну у 150 миллионов.

Мне довелось  рассказывать об исторических аналогах, аллюзиях 1917 года в большом интервью «Московскому комсомольцу» (1октября 2012 г).  Газета, освещавшая почти годичную череду митингов и прочих акций  протеста («Болотная», «Чистые пруды» и т.д.), решила дать на целую полосу материал под название : «Сытые горожане – опасней иностранных шпионов». В  комментариях я, конечно, не обошелся без военного фактора, но, увы, не удержался, назвав Первую мировую — недовыигранной (для России) войной.  Собственно, я так и считаю, но для какой-либо  аргументации этой точки зрения – места не нашлось. Но эта «почти выигранность» Первой мировой добавила  в  комментарии читателей и громкую нотку возмущения. В добрых традициях Интернет-форумов мне посоветовали вернуться в среднюю школу или в сумасшедший дом.   Ведь в   «1917- м немцы стояли под Ригой, оккупировали Польшу, Литву, большую часть Белоруссии угрожали Петербургу!»

Мой краткий ответ им: «… так они, немцы, и капитулировали в  ноябре 1918-го,  стоя в оккупированной ими Франции, не так  уж далеко от Парижа, владея Бельгией. Геополитически они были  спринтеры. Антанта  —   стайеры. Не разгром в первый год-полтора уже гарантировал нам победу. У. Черчилль  говорил: «Россия 1917 года – корабль, прошедший бурный океан и затонувший в бухте назначения».

Приведя  пример народных иллюзий  слома 1917 года, надо сказать и о почти забытом, но важном примере народного надлома. Немецкие погромы в Петрограде и Москве  1914  года и особенно весны 1915 года, после поражения наших армий и немецкого прорыва  у Горлице. Весь набор гнусностей, вроде двухчасового забивания старухи-немки, у которой 4 сыновей сражались в русской армии,  похода по улицам, разбивания и ГРАБЕЖА магазинов с «немецкими» вывесками,  легко найти в справочниках, правда, неширокого хождения.

Разгромили и «немецкие» заводы, в том числе работавшие на снабжение нашей армии. И как всегда, в таких случаях среди пострадавших  «нерусских фамилий» оказалось полно голландцев, шведов и даже французов, наших союзников. А уж то,  что 26 мая 1915 года   бунтовали против великой княгини Елизаветы Федоровны, немки, сестры императрицы – это почти  буквальное святотатство! (хотя прославлена в лике святых эта великая женщина была позже). Бунт начался с сотрудниц её  комитета помощи  семьям воинов – недовольных, грубо говоря «уменьшением приварка».  В журнале   «РОДИНА»  об этом была  моя статья в 2002 году.

Вообразите эти марши, десятки тысяч, идущие с портретами царя, хоругвями как бы «помогать царю супротив немцев», лояльность царю – 200 %. Они вроде правее всех политических  правых, Рябушинских, Гучковых. В своем усердии они отодвигают в сторону даже жандармов, городовых, и прочую «охранку»,  а в конкретно-физическом измерении:  просто прогоняют их, пытающихся сохранять порядок, препятствующих «народному гневу, рвению защитников престол-отечества».

И только один  из вдумчивых авторов, где-то в 1921 году, заострил внимание на  той важности физической победы толпы над полицией. Почувствовавшие силу «народные массы»,  уже через два года прошли по тем же петроградским, московским улицам, но уже не с портретами царя, а плакатами «Долой царя». Мораль: что ты дома самовыражался, рисовал на плакате — не так важно в сравнении с тем, как ты с ним по улице шел, как вел себя с полицией.   Первая мировая натянула до разрыва социальную ткань во всех воюющих странах. Братания были и на Западном фронте, знаменитый «Бунт ста полков» во французской армии. Но лопнул, взорвался тыл только в России,  точнее и позорнее:  в Петрограде, переименованном из «Петербурга» , как раз в угоду тем «праведным немецким погромам».  В Германии   революция приключилась лишь после военного поражения, капитуляции. Но накануне Победы – только в  Петрограде.

Помню, когда в 1992-ом году встал вопрос о  переименовании  Ленинграда, некие «доброхоты» смущались: да зачем «Санкт-Петербург»! Ведь был же и «русский Петроград»! Да был — был Санкт-Петербург, «петра творенье», столп  нашей культуры. Был Ленинград – высший в мировой истории взлет героизма, «Ленинградская блокада». А нескольколетний Петроград…У  Гоголя есть на этот счет  образное выражение — «прореха на человечестве». Петроград – прореха на русской истории: доказано в феврале 1917 года. Петроград, по сути, — место главного и решающего для нас сражения Первой мировой войны. Исход известен. В этом, именно наш, российский урок Первой мировой, сгодившийся, как я выше указывал,  и для анализа маршей 2012 года.