Действенность Исторической памяти

 

Игорь Шумейко,
историк, писатель, член Союзов журналистов Москвы и России,
член редколлегии журнала «Мужская работа»

 

Прежде всего историческая память должна быть – Действенной. Синонимы:  должна быть Работающей, Живой.  Начну с частного примера: МИИТ, крупнейший, как подсчитано, ВУЗ страны. Ректор Лёвин Борис Алексеевич –  известный специалист, учёный,  потомственный железнодорожник. То, что в 1990-е преподносили, как освобождение от «оков партийного, идеологического контроля»,  в его реальной жизни обернулось проблемой: обучение без воспитания – получается ущербным.  В интервью журналу «Столичное образование» он как бы рассуждал сам с собой:
– Раньше воспитание студента  организовывалось через партийные и комсомольские структуры.   И что нам оставалось делать: выпускать специалистов без мировоззрения? Или как зачастую оказывалось  – специалистов для других стран? Мы  приняли, не знаю, может и временное, решение: воспитание – через преподавание истории…

Тон человека говорившего о реальной проблеме, практическом решении мне запомнился еще и потому, что беседа имела место в перерыве заседания Литературно-исторического клуба МИИТа, посвященной  моей книги «Вторая мировая Перезагрузка».  Президент Академии геополитики, генерал Леонид Григорьевич Ивашов, цитировавший эту книгу  на прошлом  заседании уже нашего Клуба, выступал и тогда, собственно, беседа вышла пятисторонней: ректор, редактор журнала,  писатель Валентин Григорьевич Распутин, я и генерал Л.Г. Ивашов, добавивший, что поддержание постоянного интереса к собственной истории – задача государственного значения. И достигается она — в том числе  снятием штампов, постоянно наслаивающейся формалистике, лениво-равнодушным упрощениям.

«Перезагрузка»  в основном была посвящена борьбе с западными, либеральными фальсификациями, но были примеры и нашей застывающей исторической «мысли», причастной  к той апатии 1991года.

Вот в  советских «Историях Второй Мировой войны»,  в обязательной, дежурной главе: «Движения Сопротивления в Европе» всегда называлась…  «Забастовка французских шахтеров 1943 года».

И так машинально это принималось, глоталось несколькими поколениями!  Вдумайтесь,  «Забастовка»:  слово из мирного лексикона,  “домашние тапочки”,  вежливая форма диалога с работодателем. «Забастовка»  может быть средством, угрозой — только в случае налаженной совместной работы.  Только на исправно работающей шахте, заводе  «Забастовка»  может что-то значить!

Можно было подбодрить нашего бойца в том  самом 1943 году,  во время политинформации в окопах,  дескать: «Передовая Европа с тобой! Сопротивление бушует!» Можно немножко поддержать   моральный тонус Президента Де Голя, несколько лет смело возражавшего США и НАТО. Но не увидеть тенденции, когда вся Европа вывесив в кабинетах «Справки», или даже  Дипломы за участие в Движении Сопротивления,  всё и вся уровняли и затем   с помощью небезызвестного историка Нольте приступили к долговременной осаде Исторической правды. О его силлогизмах я докладывал на заседаниях нашего Клуба, напомню его «трехходовку»:

1. Во Второй мировой виновата Германия; это вроде бы да, признавалось в 1940-1970-х,  несмотря на эпоху Берлинских, Карибских и прочих кризисов даже в разгар противостояния.  НО… далее включается уравнительное общепокаяние…
2. Перед Второй Мировой — во всей Европе были «фашистские проявления», примеры тоталитаризма; так что «Мы ВСЕ виноваты!»
3. Но СССР – Россия за свое «тоталитарное прошлое» не покаялась, значит виновнее более других.

Вот такое быстрорастворимое в пакетиках Покаяние, уравнивание: да у всех были «тоталитаристские явления», но у всех ведь было  и  «Движение  Сопротивления», у кого «Забастовка Шахтеров», у кого – Сталинград.

Привычка к  разным  ТВ-радио и прочим дебатам, подсказывает возможный контрвопрос: «А что, историческая память – только военная память?» Или: «Сколько можно вспоминать?» Напомню, название памятной комиссии Нарышкина 2009-12 гг : «… по противодействию попыткам фальсификации истории  в ущерб интересам России». И что стояло за тем названием (что-то среднее между научным стилем и канцелярским)? Французскую революцию или там   крепостное право обсуждали? На 200% была посвящена спорам по Второй мировой! Военная память, касаясь вопроса жизни/смерти, правоты/неправоты  людей и стран –  дает основу мировоззрения.

Живая, действенная Историческая память, должна  постоянно брать сравнения, образы из сегодняшнего дня, из быстротекущей жизни.   В одной ТВ-передаче, поясняя суть того  Движения Сопротивления я взял пример, можно сказать прямо с «новостной ленты»:

– Объективно, даже  нынешние безработные  юноши-арапчата, жгущие парижские машины  – гораздо более высокий градус «Движения Сопротивления». Им-то,  не включенным в «хозяйственный механизм»  – как бастовать?

Но повторю – виновата и наша отупляющая формалистика,  убогие штампы.

А живое отношение к Исторической Памяти мы видели 9 мая – «Бессмертный полк».

В Предисловие ко второму изданию «Перезагрузки»  2007 года я успел добавить такой абзац:
“Последние экземпляры первого издания   расхо­дились как раз в те апрельские дни, когда Эстония начала свою «Перезагрузку Второй мировой войны». В том числе и в самом буквальном смысле, «перезагрузив» подальше «Бронзового солдата» и останки освободителей Таллинна. Опуб­ликовано об этом было много разного, но вот что осталось неотмеченным. Представьте, как много у русской общины в Эстонии накопилось за эти годы причин и поводов для выступления! Справедливых, признан­ных в том числе и многими еврокомиссиями, причин для не­довольства и гнева. Сотни тысяч апатридов (людей без гражданства), ограничения в бизнесе, землевладении, не­возможность занятия государственных и муниципальных должностей, экономическая дискриминация”.

НО… Восстала «русскоязычная община» по поводу совер­шенно нематериальному. «Дискриминация в сфе­ре Памяти, Истории» довела до бунта и кровопролития!

Такой же живой, действенной Исторической памятью должно стать движение «Города Славы».  Идея – объединить в сознании и Города-Герои и Города Воинской славы, искоренить даже подобие мысли:  «И то и то – была инициатива начальства».  За Городами-Героями – ореол славы Великой Отечественной, и определенная замкнутость, в хорошем смысле ограниченность этого отряда. Вряд ли какой еще город удостоится стать  Героем.  За городами Воинской славы – более широкая историческая база, большее их число.   Эдакие…  «старая» и «молодая» гвардии Наполеона…  Мне довелось несколько лет  изучать ежегодные заявки на звание города Воинской славы, быть одним из нескольких  экспертов, с совещательным, конечно, голосом.   В тех обоснованиях были  – уже не только  эпизоды Великой Отечественной, но и других войн. Архангельск – вспомнил Северную войну, подмосковный Дмитров –  борьбу с польской интервенцией в Смутное время.

Дать Исторической Памяти еще и местное, земляческое измерение – живая идея. Действенность её мне довелось увидеть на примере того же Дмитрова.  По Положению о Городах воинской славы, удостоенные города должны через какое-то время воздвигнуть памятный монумент.  Кстати, очень хорошо, что он  единого типа, как орден. Дмитров получил звание… не помню точно: шестым-седьмым, может девятым.  Но кризис 2008 года  сократил бюджеты, стройка застопорилась… на некоторое, но  как оказалось, недолгое время.  Пущен был клич, собрали по-настоящему народные деньги, как на когда-то на памятник Минину-Пожарскому, и достроили.  Несколько дмитровчан  мне рассказывали в совершенно частных беседах про свои «лепты». Конечно, пресса говорила и о… можно сказать, «системных» сложностях: число Городов  воинской славы прибывало ежегодно. Сколько их станет через 20 лет? «Всем раздадут?».

Признаем, угроза формалистики, бюрократизации –  всегда будет висеть дамокловым мечом над любой инициативой.  У меня как-то постепенно сложился один вспомогательный критерий оценки подобных проектов: отношение подрастающего поколения и… тех, кто с ними, молодёжью реально работает.  Им-то в первую очередь бывают видны пробелы в рядах «насильно согнанных»,  зевоту,  игру с мобильниками – «для галочки собранных». Потому оценивая про себя жизнеспособность разных «инициатив», я почти машинально, боковым зрением слежу за молодёжью и «пастырями». Начинал я с примера ректора МИИТа, в котором преподавал Отечественную историю.  А в идее Городов Славы мне  внушает надежду то, что её  веско поддержала  сенатор Бокова Людмила Николаевна – вчерашний саратовский  школьный учитель истории, кстати.

Да,  Городов воинской славы прибывает, а ветеранов Отечественной войны, наоборот, убывает.   Они, ветераны, были бы рады еще раз послужить стране, поддержать её иммунитет – Историческую память, но это, увы, уже в большей степени зависит не от них, а от нас.

Авторизованный текст содоклада
на 9 заседании Исторического клуба «Моё Отечество» при Союзе журналистов Москвы
21 мая 2015 года