Традиционные религии в летописи истории России. Стенографический отчет

19 ноября 2015 года  в Белом зале Союза журналистов Москвы состоялось двенадцатое заседание Исторического клуба «Мое Отечество», на котором обсуждалась тема «Традиционные религии в летописи России».

Заседание  вел председатель клуба, доктор юридических наук, заслуженный деятель науки, ректор Европейского института JUSTO, член СЖМ Сергей Николаевич Бабурин. С докладами выступили: доцент, кандидат исторических наук, руководитель Духовно-просветительского центра Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, протоиерей Лев  Ефимович Семенов и доктор исторических наук, директор Центра географии религий Роман Анатольевич Силантьев.

Представляем  вниманию читателей стенографический отчет
12-го заседания  Исторического клуба.  

Сергей Бабурин: Когда мы говорим об исторических событиях, мы должны постараться сформулировать некие тезисы, которые позволили бы и молодым журналистам, и титулованным разграничивать фальсификацию исторических событий от реальных фактов, а их интерпретацию от оценок, которые нужно давать. Эта проблема многогранна. Но в чем совпадают позиции членов нашего клуба? В том, что говорить об отечественной истории, игнорирую духовно-нравственную составляющую, нельзя. Без этого стержня невозможно понять ни русский характер, ни русских традиций, ни то, откуда появилась Русь. Почему Россия на протяжении веков собирала народы, без их уничтожения, а народы принимали образ жизни нашей цивилизации и православие, при этом сохраняя свои национальные особенности и культуру? Почему ислам, существующий на территории Российской империи и Советского Союза, был здоров от ваххабизма? А сегодня внутри ислама существуют проблемы? Почему всеотзывчивость и солидарность граждан России являются национальными чертами, независимо от этнического происхождения? Сегодня осуществилась моя мечта. У нас два докладчика, которые ни раза не выступали на заседаниях нашего клуба. Прежде всего я хочу предоставить слово протоиерею Льву Семенову, кандидату исторических наук, доценту, руководителю Духовно-просветительского центра Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета.

Лев Семенов:  Для меня большая честь выступать на Историческом клубе. Я предлагаю поразмышлять над некоторыми реперными точками в истории Русской православной церкви. Сначала хочу коснуться предыстории. То есть период до 988 года, до крещения Руси. Мы знаем, что великий подвиг Святого Равноапостольного князя Владимира, который крестил Русь, не был первым фактом проникновения христианства на Русь. Хорошо известно, что еще в середине IХ века у патриарха Константинопольского Фотия в перечнях числилась и Русская Епархия. Хотя она не была оформлена с точки зрения церковной юрисдикции, но сам факт свидетельствует о том, что на территории современной России уже в то время жили православные христиане. А  в Новгороде и Киеве были православные храмы. При этом христианство проникало к нам не только с востока. Например, протоиерей Александр Шабанов, автор нескольких книг, приводит определенные факты, что и северо-западные ветры «доносили» на Русь христианство. Хотя это были единичные факты. Таким же единичным фактом за 33 года до Крещения Руси было принятие христианства княгиней Ольгой, которая была бабкой князя Владимира. Этот факт был в значительной мере судьбоносен. И хотя князю Владимиру потребовалось проводить некое сравнение вер, зернышки этого, как сейчас сказали бы тренда, существовали в великокняжеских кругах за десятилетия. Ни в коей мере не умоляя духовного, сакрального и, если угодно, мистического значения шага, сделанного князем Владимиром в контексте влияния православия на российскую государственность, не могу не отметить и политической составляющей в этом решении. Потому что вопрос о том, какую религию изберет Русь и если христианство, то какое — православное или католическое, был далеко не безразличен Европе, ее политическим кругам, римской кафедре и всей папской курии. Мы убеждаемся в этом и на примере святых равноапостольных просветителей Кирилла и Мефодия. Их миссия складывалась далеко неоднозначно, и на нее пытались оказывать негативное влияние проримские круги. Россия во все времена была лакомым кусочком если не в смысле непосредственного захвата территории, то, по крайней мере, распространения сферы влияния политических западных церковно-католических кругов. А князь Владимир решительным образом, даже, можно сказать, «бульдозерным» методом в одночасье обратил языческий народ в православие. Я думаю, что вердикт истории ,безусловно, должен быть вынесен в пользу оправдания жесткости Крестителя Руси. Современная Россия многонациональна и многоконфессиональна и «кормчим» страны приходится учитывать эти обстоятельства. Но мы не можем не понимать, что и перед князем Владимиром стояли проблемы сходного свойств. Разные племена, хоть и преимущественно славянские, но не только. Плюс влияние разных религий. И прежде всего древнего славянского язычества. По соседству иудаизм. В относительном отдалении арабские страны. Свое влияние оказывало и мусульманство. Все это задавало определенный тон выбора. И уже на том раннем этапе мне видится, что исторический выбор князя Владимира был не просто оправдан. Он был полезен ему и в прагматическом ключе, поскольку православие помогло эффективно сплотить многоплеменное, разноязыкое и разнорелигиозное государственное образование.

Следующая веха и болевая точка истории — монголо-татарское иго. Два столетия. Не будем говорить об отношениях Орды и отдельных князей. Они были непростыми. Иногда заканчивались мученической кончиной, как, скажем, Михаила Тверского. Но нужно учитывать и тот факт, что Орда не слишком опекала повседневную жизнь князей. Главным для них было признание верховенства хана и, разумеется, дань. Остальное было в ведении князя, а по церковной линии — в ведении тогдашнего правящего архиерея. Есть исторические свидетельства, когда у хана заболевал близкий человек. Например, жена или дочь. И если не было возможности их исцеления, призывался слывший целителем-чудотворцем один из архиереев. Он ехал в Орду. И летописи свидетельствуют, что исцелял. Это был настоящий подвиг. Не только духовный, но и человеческий. Потому что понятно, что могло ожидать священнослужителя в случае неудачной миссии. Вообще ордынские ханы относились к деятелям русской церкви сдержанно, а иногда и полууважительно. Но нельзя не вспомнить, как это ни горько, пресловутую феодальную раздробленность, которая порождала очень непростые отношения между удельными князьями. Даже если взять противостояние двух княжеских дворов — Тверского и Московского. К чему я клоню? Если перескочить через два столетия зависимости Руси от Орды, то мы обнаружим, что факт неконсолидированного взаимодействия между князьями добавлял сложности на пути создания русского централизованного государства. И если задуматься, а что при внешней зависимости от ордынских ханов и внутренних раздорах маленьких княжеств позволяло говорить о некоем геополитическом единстве занимаемого ими пространства? По большому счету это вера православная, церковь православная, которая в тех невероятно сложных условиях, лавируя между внешним диктатом и светской властью своего удельного князя, сохраняла верность основам. И это позволит уже в ХV веке начаться процессу объединения русских земель. То есть был найден идейный стержень. А он необходим во все времена. Чтобы не рассыпались империи и государства, чтобы державы оставались монолитными, необходимы, как сейчас говорят, духовные скрепы.

Пойдем к следующей болевой точке, перескакивая через века. Замечу, что вместе с тем как зрело, созидалось и развивалось единое централизованное русское государство, укреплялось и значение православной церкви на Руси. Когда сначала появился первый русский митрополит, потом патриарх. Процессы развития светской монархии и церковного правления шли параллельно и друг другу подставляли плечо, как бы укрепляя единый процесс. Далее. Начало ХVII века, Смутное время. Здесь роль церкви невозможно преувеличить. Остановлюсь только на подвиге патриарха Гермогена. Этот человек в результате девятимесячного заточения в Чудовом монастыре поляками принял мученическую кончину, погибнув от голода и жажды. До этого он не пожелал благословить на царство и признать ни тушинского вора, Лжедмитрия II, ни навязываемого западными прокатолическими кругами королевича Владислава, сына польского короля Сигизмунда III. Это мужество, духовный подвиг и пример того, как предстоятель церкви до последнего дыхания отстаивал интересы российской государственности. При этом он до последних своих дней имел возможность обращаться с первосвятительскими, пастырскими посланиями. И они имели огромное значение и способствовали сплочению сил против польской интервенции.

Следующий период в истории церкви, на котором я хотел бы остановиться, принято называть Синодальным. Обстоятельства его возникновения таковы. В 1700 году преставился патриарх Адриан. Вместо ожидаемого избрания очередного патриарха наступило, скажем так, затишье, которое усилиями Петра I длилось почти два десятилетия. До 1721 года, когда архиепископом Феофаном Прокоповичем под непосредственным идейным руководством Петра была проработана реформа церковного управления. Вместо патриарха было введено коллективное синодальное правление во главе с государственным чиновником, который стал связующим звеном между императором и Синодом. 1721 год был знаменательным, так как царь Петр был провозглашен императором. Психологически это был подходящий момент для отмены патриаршества. Хотя, кроме этого, никогда и нигде в 2000-летней истории православных церквей не было случая, чтобы они были без предстоятеля. Хочу подчеркнуть, что я касаюсь очень деликатной темы. Оценить однозначно Синодальный период не удастся ни одному историку, так как здесь есть и плюсы, и минусы. Да, Петру, это было необходимо для проведения реформ. Хотя лично мне больше нравится его отец, Алексей Михайлович Тишайший. Он тоже был на пути прогресса, но более продуманного, взвешенного и сбалансированного. Кстати, патриарх Никон при нем также носил титул великого государя, и протоколы встреч были на одном уровне. И если бы правитель типа Алексея Михайловича был впоследствии еще несколько раз на троне, то все развивалось бы примерно также. Но без кардинальных ломок и чрезмерных потрясений, болезненных для страны. В этом смысле к государю Петру I (при всех его несомненных победах, достижениях и заслугах) есть вопросы. Ему, конечно, легче было решать проблемы внутренней политики, развязав себе руки. То есть было удобно иметь фактически карманное руководство церкви в лице Синода. С точки зрения осуществления единой государственной политики то, что у императора оказались все рычаги и не было даже потенциальной возможности встретить препятствие, было хорошо. Однако есть и минусы. Прежде всего,  с точки зрения огосударствления церковной жизни, привнесения бюрократического начала, которые пронизывали не только жизнь мирянина, но и сказывались на образовательной системе. Инспекторы светских гимназий по воскресеньям контролировали, присутствуют ли гимназисты на службе.

Я, как священнослужитель, приветствую, чтобы больше молодых людей посещали храмы. Но ни одно доброе дело невозможно осуществлять из-под палки. Наоборот, жесткий контроль и даже относительное принуждение вызывают обратный эффект и у человека возникает протест — почему меня заставляют это не делать? Не удивительно, что когда в России началась революция 1905 года и стал шататься трон российской монархии, волнения захватили и часть церковной среды. Были и либерально-революционно настроенные батюшки, имели место бунты в семинариях. Стоит отметить, что к концу правления  династии Романовых значительно переродился и состав семинаристов. Если раньше в семинарии шли дети священников и дьяконов, то с увеличением столичного духовенства в крупных приходах, многие маститые протоиереи стали предпочитать отдавать своих детей в университеты. А семинарии стали заполнять дети низшего духовенства, которые не унаследовали от своих отцов тяги к духовному служению и мечтали просто получить образование, чтобы потом найти место в светской жизни. То есть внутренне они не были очень близки к идеалам церкви и оказались благотворной питательной средой для брожения, которое тогда возникало в российском обществе. И когда в феврале 1917 года произошел крах российской государственности, красные революционные банты можно было увидеть не только в лацканах пиджаков и пальто, но и на рясах. Это тоже отражение того, что Синодальное правление имело свои плюсы и минусы. Однако во время Великой Отечественной войны единство народа, включая священноначалие, был явлен в полной мере. Можно вспомнить и танковую бригаду, и летную эскадрилью, и то, что священники молились Господу и благословляли солдат на подвиги, помогая поднимать патриотический дух. А самый последний факт, о котором я хотел бы упомянуть – это конец 1999 года, когда президент Борис  Ельцин передавал власть Владимиру Путину. При этом был штрих, о который современная молодежь даже не знает. А это стоит помнить. Подобно тому, как в 1993 году патриарх Алексий II пытался сделать все, чтобы примирить президентскую власть и парламент, так и в 1999 году он был третьим лицом при передаче власти и фактически освятил это событие.

Сергей Бабурин:  Хочу поблагодарить докладчика за блестящее выступление. Сжато был изложен целый курс истории, обозначены ключевые моменты. Хотя лично для меня важно и принципиально то, что патриарх Алексий не отпевал президента Ельцина. Официально было объявлено, что он не мог это сделать по состоянию здоровья. Но как бы то ни было, патриарх Ельцина не отпевал.

Лев Семенов:  То, что вы сказали, понимают все подлинные государственники, настоящие державники и патриоты России.

Сергей Бабурин: Слово для доклада предоставляется Роману Силантьеву, доктору исторических наук,  директору Центра географии религий.

Роман Силантьев:  Несколько лет назад я написал книгу, которая называется «Мусульманская дипломатия в России». То, что я сейчас расскажу, там изложено гораздо подробней и касается отношения к исламу и его истории в России. Сразу хочу сказать, что наша православная цивилизация сильно по-другому относилась к исламу, нежели цивилизация католическая. Для католиков и протестантов мусульмане однозначно были врагами. Понятия дружественных мусульман для них не существовало. Естественно, мечети в западных городах строить не давали. Фактически отношение было такое, как у нас к фашистам. На Руси же мусульмане с самого начала делились на хороших и плохих. Хорошие жили в пределах нашей страны, получали наделы и таких было немало. Тут можно вспомнить и Касимовское ханство, и мусульманские анклавы в Серпухове, Звенигороде, Романове-Борисоглебске (нынешнем Тутаеве). Из того же Казанского ханства приезжали мурзы, получали наделы и поступали на государеву службу. При этом сохраняя свою веру. Никто креститься их не заставлял, хотя впоследствии почти все они покрестились самостоятельно. Когда начались активные боевые действия с мусульманами (сначала из Казанского ханства, потом из Астраханского и Сибири при постоянных набегах крымских татар), для нас эти войны не носили межрелигиозного характера. На стороне того же Ивана Грозного зачастую воевало больше мусульман, чем против него. И недавно в очередную годовщину взятия Казани один пророссийски настроенный имам отслужил панихиду по погибшим мусульманам, штурмовавшим, а не защищавшим Казань. С крымскими татарами нам тоже помогали воевать дружественные мусульмане. В Европе такого, конечно, не было. Были определенные тактические союзы, но мусульман за людей по большому счету не считали.

Правда, у нас любят говорить, что после присоединения Казани и Астрахани была насильственная христианизация. Но если сравнить с тем, что было в Испании после Реконкиста и с тем, что делали сами мусульмане на территории современной Турции, можно сказать, что никакой насильственной христианизации у нас не было. Вопрос не стоял так: или ты крестишься, или мы тебя выгоняем, а то и вешаем. Стимулировали в основном экономически. Конечно, местами были перегибы. Не без этого. Зависело это от конкретного государя и архиерея. Кто-то вел политику условно исламофильскую, кто-то – исламофобскую. Петр I в этом смысле как раз отличался, а вот Анна Иоанновна, Елизавета и Екатерина II считались исламофильскими правителями. Но, в общем-то , всегда мусульмане в России воспринимались дружественно. И они могли занимать высокие посты в государстве, не меняя своей веры. Можно, например, вспомнить основателя Челябинска Тевкелева. Мусульмане также делали карьеру в армии и даже становились генералами. Среди них были и чеченцы, и азербайджанцы, и татары.

Стоит отметить, что в той же Османской империи христиане не могли делать карьеру ни на государственной службе, ни в армии. Так как для религиозных меньшинств существовали определенные ограничения. У нас никакой дискриминации в этом смысле мусульмане не подвергались. В свое время очень много для развития ислама сделала Екатерина II. Она решила объединить мусульман в централизованную организацию — Оренбургское магометанское духовное собрание. Это было сделано для того, чтобы устранить казус двойной лояльности, который возникал во время войн с Турцией. Дело в том, что турецкий Султан-халиф позиционировал себя в качестве лидера всех суннитов и каждая война с Турцией сопровождалась объявлением нам джихада. То есть, если в России эти войны не воспринимались как межрелигиозные, то со стороны Турции наоборот. А наши мусульмане с одной стороны были гражданами Российской империи, а с другой – духовными гражданами Османской империи. И после каждого объявления джихада у них возникал когнитивный диссонанс – а на чьей стороне, собственно, воевать? На стороне политического лидера или духовного? Эта дилемма возникала том числе из-за того, что кто-то из наших дипломатов пропустил пункт в первом варианте Кючук-Кайнарджийского мирного договора  с Турцией от 1774 года, по которому мусульмане Российской империи — сунниты – духовно подчинялись Султан-халифу. Екатерина II и другие умные люди, внимательно изучив договор, впоследствии изъяли эту формулировку. Тем самым наши мусульмане были выведены из духовного окормления Султан-халифа и были «замкнуты» на проверенного и надежного муфтия. Им стал Мухамеджан Гусейнов. Он был татарином, казанским мусульманином и при этом разведчиком Российской империи. Под видом религиозного деятеля посещал Афганистан, Среднюю Азию, выполнял дипломатические поручения в современном Казахстане. Тогда же Екатерина положила немалые деньги на исламизацию современных казахов. Сделано это было для того, чтобы нас не опередили турки и казахи приняли ислам российского вида, лояльного нам. Вообще это удивительный факт. Вряд ли в мировой истории найдется второй такой случай, чтобы православный монарх за государственный счет обращал какой-то народ не в христианскую религию. Так вот, Гусейнов на своем поприще немало преуспел. И было принято решение поставить его во главе новой мусульманской организации. При этом Оренбургское магометанское духовное собрание имело много общего с тогдашним устройством Российской православной церкви. Поскольку тоже стало госструктурой. Но если РПЦ стало такой структурой принудительно, то мусульманские организации сразу создавались как часть госаппарата и не были независимы. Мусульманские духовные лидеры получали жалованье, а муфтий был приравнен к генерал-майору и архиерею в сане епископа. Ему также разрешено было иметь крепостных. Правда, только мусульманского вероисповедания. Впоследствии было создано еще несколько духовных управлений. Екатерина II почти сразу же предложила создать Таврический муфтият. Но не успела этого сделать. Ее дело продолжил Николай I. Он также объединил мусульман Закавказья в две структуры. И к 1917 году мы имели четыре мусульманских центра. Три суннитских и один шиитский. Мусульмане Северного Кавказа, Средней Азии и современного Казахстана не были объединены в централизованные организации. Их мусульманские общины были выведены из зоны юрисдикции этих четырех организаций. Поэтому планировалось создать еще три муфтията — Семиреченский в Казахстане, Северо-Кавказский и Средне-Азиатский.

В целом же, система муфтиятов в Российском империи себя неплохо проявила. И как только Османская империя объявляла джихад, тут же подключались наши муфтии. Последний раз это было в 1914 году, когда каждый собрал верующих в своем городе и объяснил им, что настоящий мусульманин России должен воевать, в том числе, и с единоверцами. Так по факту и происходило. Например, очень ценились жители Нахичеваня, откуда был родом Гусейн Хан Нахичеванский. Он возглавлял личной конвой Николая II и имел немало заслуг перед Русской православной церковью. Будучи мусульманином, строил православные храмы. То есть уровень доверия к мусульманам был такой, что одному из них поручили возглавить, выражаясь современной терминологией, ФСО.

Были у наших царей и другие близкие друзья среди мусульман. Тот же эмир Бухарский. А наш последний самодержец в свою очередь жертвовал деньги на строительство мечетей. Например, в Твери мечеть была фактически построена за его счет. Он также помогал строить мечети в Санкт-Петербурге, Ярославле. И это делал святой Русской православной церкви, о чем многие мусульмане помнят. Мусульмане стали абсолютно лояльны. В конце концов им дали права заниматься цензурой своей литературы. Были даже должности военных имамов на предприятиях оборонной промышленности. И хватало 30 мусульман, как в Севастополе, чтобы к ним за государственный счет отряжался имам. Еще одна удивительная вещь произошла при Николае I во время Кавказской войны, когда придуманы были награды для нехристиан. В трех наградах — Святом Георгии, Святой Анне и Святом Станиславе вместо изображения святых был изображен герб Российской империи. Такой вот реверанс в адрес мусульман. Хотя они не всегда предпочитали их брать.

И все же в системе муфтиятов были не только плюсы. Она могла нормально существовать только в рамках госаппарата. И когда в начале ХХ века госаппарат стал слабеть, начались проблемы и у мусульман. Появилось обновленческое движение джадидов. Они требовали, чтобы в медресе все больше преподавалось светских предметов. А потом и вообще встал вопрос, зачем в медресе преподают ислам. Кстати, современные мусульманские лидеры джадидов превозносят. Какие они, мол, были прогрессивные. Хотя джадиды были в первых рядах по разгрому ислама после революции. Но в целом царская система муфтиятов себя оправдала. Мусульмане были опорой государства и во время революционных волнений. Было также такое удивительное явление как мусульманская черная сотня. Одна организация называлась Союз русского народа с мусульманами. Вторая — партия «Путь праведных». Ее возглавлял муфтий Муххамад-Сафа Баязитов, который был ярко выраженным черносотенцем. Были случаи, когда мусульмане и православные проводили совместные монархические митинги в Казани, которые не были организованы властями, а также организовывали вместе с православными дружины, чтобы отлавливать революционеров и поддерживать порядок. Это происходило, например, в Баку и Крыму. Тогда государственная власть сильно ослабела и поощряла эти идеи неофициально, не давая никаких денег. Люди самоорганизовывались и старались защищать свою страну. В первую Мировую войну мусульмане тоже проявили себя неплохо. У тех же ингушей до сих пор является предметом для гордости телеграмма Николая II, где говорится, что ингушский полк подобно горной лавине обрушился на врага. На мемориале ингушской славы эта телеграмма занимает центральное место. В мусульманской дивизии был и чеченский полк, и азербайджанский, и осетинский. И эта дивизия отличалась высокой лояльностью. И действительно российские мусульмане очень успешно воевали против тех же турок. В Советском Союзе мусульман стали громить на 10 лет позже, чем православных. Но упущенное было очень быстро наверстано. И к началу Великой Отечественной войны все муфтияты оказались разгромлены. Уцелел только Центральный, но работу он практически не осуществлял. А когда встал вопрос о возрождении патриаршества, встал вопрос и о возрождении муфтиятов. В 1943-1944 годах решением Сталина были воссозданы четыре мусульманских организации: Среднеазиатский муфтият, Закавказский, Северокавказский и Духовное управление европейской части СССР и Сибири. То есть после войны мы имели все те же четыре муфтията, но с другой зоной юрисдикции. И все это довольно успешно просуществовало до 1988 года.

Советский Союз у нас на самом деле развалился не в 1991 году, а в 1988-м, а может быть даже раньше. Уже тогда Армения и Азербайджан вступили в конфликт, а советская власть в Закавказье, Прибалтике и Средней Азии благополучно закончилась. Тогда вышли из подполья ваххабиты, а в 1991 году был принят закон, по которому все отделялось от государства. И если для церкви это было большим плюсом, то для мусульманского духовенства — катастрофой. Поскольку муфтияты изначально создавались как часть госаппарата. От мусульман продолжали требовать лояльности, а также борьбы с экстремизмом и терроризмом, но денег не давали и ни от кого не защищали. И у нас пошел массированный раскол ислама, который местами продолжается до сих пор. На территории современной России могло остаться два муфтията — Северо-Кавказский и Татаро-башкирский. Но сегодня мы имеем почти сто централизованных организаций и четырех лидеров, которые признаются президентом как основные. Но они не объединяют все общины. К сожалению, специфика ислама у нас принципиально отличается от специфики православия. При царе мусульмане чувствовали себя лучше. И местами в своей миссионерской деятельности опережали православных, находясь под защитой государства. При демократии современной ситуация изменилась на прямо противоположную. Проблема в том, что у нас не может быть дифференцированного закона. Мы не можем православных отделить, а мусульман присоединить к государству. Поэтому приходится искать разные механизмы. Вот у Кадырова, например, получилось. Муфтият Чечни — часть госаппарата. Зачастую одни и те же люди являются и чиновниками, и духовными лидерами. А в некоторых регионах ситуация прямо противоположная. В том же Дагестане. Там мусульманам поддержки не оказывают, что постоянно порождает проблемы. Есть регионы, где сохранилась советская система. Как в Татарстане, где ислам не отделили от государства. Но и там им особо не помогают. Мусульманские лидеры вызываются по первому зову, делают то, что от них требуют, а случись чего, государство ни при чем. Мусульманского лидера могут послать и на борьбу с ваххабитами, он поедет, позвонит, скажет, что их там 300 человек и спросит, что ему делать. А ему в ответ: «ну это же ваши мусульманские проблемы, разбирайтесь сами». Так было, например, в 2012 году с муфтием Татарстана Илдусом Файзовым. Местные чиновники попросили его выбить ваххабитов из мечети Кул-Шариф. Муфтий с тремя помощниками оказался против трех сотен человек. А власти ничем не помогли. Сказали только, что это ваши мусульманские дела. Но в целом ситуация более-менее выстраивается. Придумали, как деньги мусульманам дать. На мусульманское образование решено потратили 3 млрд рублей. Была принята специальная программа с 2007 года, когда ежегодно выделялись сотни миллионов рублей, чтобы создать систему подготовки мусульманских кадров. Многое удалось сделать. В перерасчете на численность верующих мусульмане сегодня являются самой экономически привилегированной группой среди других конфессий. Например, Московская соборная мечеть, которую недавно построили, обошлась гораздо дороже, чем Храм Христа Спасителя и дороже, чем десять самых крупных мечетей России. Вообще это самое дорогое здание в нашей стране.

Сергей Бабурин: Если сказать, что я узнал много нового, то это ничего не сказать. Очень содержательный доклад, потрясающий по емкости информации.

В  дискуссии по докладам приняли участие члены и гости «Исторического клуба»:

Игорь Шумейко, историк, писатель, член редакционной коллегии «Мужская работа», член Союза журналистов Москвы:  Тема нашего разговора по важности выросла буквально в последние недели. Этому способствовала, в частности, война в Сирии. В разных злорадных статьях начали писать, что Россия вступилась за шиитов, тогда как их всего 10-15% от всех мусульман, а в России еще меньше. Мне в связи с этим приходится неоднократно возражать, что Россия вступилась не за шиитов, а за традиционный ислам. Традиция, которая помогла России поддерживать конфессиональный мир до сегодняшнего дня и пережить все трудности, включая глобальное мироустройство, относится еще к временам ясы Чингисхана. Там коренится основа отношения русских к религии и к исламу в том числе. Двор Чингисхана был единственным в мировой истории правящим мусульманским двором, при котором было несколько религий. Христианство, в основном несторианское, буддизм, конфуцианство, православие. На чем это все основывалось? Метарелигия, тенгрианство. В современном мире оно сохранилось в японском синтоизме. В Японии буддизм и синтоизм взаимопроникли. И боги синто покровительствуют Будде. В России мы тоже должны вспомнить метарелигию и тот дух, который она зародила. Это множество разных религий при дворе наших правителей, среди которых были не только цари, но и ханы. Из летописи не вынешь тот факт, что русские молились и за доброго царя Джанибека. Многоконфессиональность при дворе наших первых царей не означала религиозного равнодушия. Наоборот, споры о религии были практически основным занятием. А знаете, что нынешние мусульмане больше всего ненавидят на Западе? Крестоносцев-католиков! Они использовали религию как дополнительные ресурс, когда рисовали поверх своей одежды кресты и совершали черные дела. Тогда как русский православный воин не мог носить крест поверх одежды. Это примета священнослужителя. Мы, евразийцы, воспитаны иначе. В том числе на ясе Чингисхана, где сказано, что религия – дело души и настолько глубокое и торжественное дело, что разменивать его на какую-то военную нужду, крестовый поход  или привлечения лишних сто тысяч солдат — недостойно. В этом одна из глубинных, философских основ нашей религиозной терпимости.

Галина Хизриева, старший научный сотрудник Российского института стратегических исследований:  Об исламе было сказано достаточно много. Я хочу добавить то, что происходит в современную эпоху в связи с противостоянием в мусульманской среде России. Протоиерей Лев Ефимович упомянул «бульдозерные ситуации». Но когда государство берет быка за рога, не всегда плохо. Было бы неплохо и сегодня для мусульманской ситуации применить, так сказать, «бульдозерный» метод. Как правильно отметил Роман Силантьев, если Русская православная церковь в 1917 году сильно пострадала, но не критически, то для ислама удар стал абсолютно разрушительным. Выстраивание новой уммы пришлось на тот момент, когда в Россию со всех сторон хлынуло огромное количество проповедников со всех сторон. И у нас не оказалось никакого средства, иммунитета и возможности противостоять этому наплыву. Хотя борьба с ваххабизмом в России началась не вчера и не в 1991 году. Еще в 60-е годы, когда казалось, что все живое, касавшееся исламской традиции,  изничтожено, в подпольных медресе мусульманских регионов велись оживленные споры о том, что такое ваххабизм и как ему противостоять. Мы находим очень интересные факты того, как богословы-проповедники клеймили это течение. Книги по этому поводу писались также в 1924 году, самом непонятном периоде исламской истории в России. Советская власть очень поддерживала ваххабитов, рассматривая их в качестве революционеров и коммунистов. Большевизма в их методах, действительно, очень много. Так же стоит напомнить, что в 60-х годах был бунт западных «Братьев Мусульман», которые бежали из Египта. В то же время в Алжире случилась война и философская братия начала создавать идеологические заслоны, казалось бы, против фашизма. А на самом деле дала идеологию для революционирования мусульманских масс. Весь этот поток впоследствии оказался в Европе. Европейцы, по сути дела, поддерживали различные проявления государственной вольности мусульман, и толерантно принимали у себя, в том числе бунтовщиков, против собственных государств на Ближнем Востоке. В результате сегодня европейские государства пожинают плоды своей цивилизаторской миссии обучения мусульман. А российская умма была, по сути, уничтожена и была вынуждена в подполье вести богословские теоретические беседы по поводу того, хорошие ли ваххабиты или плохие и какие у них разногласия с представителями традиционного ислама. Сегодня нам приходится заниматься не только проблемами вероубеждения мусульман, но и отражать натиск орд, которые пытаются заменить традиционную умму своими структурами. Под это у нас есть целая армия правозащитных организаций и т.д. Хочу привести пример. Одна исламская девочка сделала серию хиджабов со стилизованными портретами Путина «Своих не бросаем». В связи с войной в Сирии. Из-за этого внутри российской мусульманской уммы поднялся великий протест. Слава Аллаху, девочку не убили. Она продолжает пиарить свою коллекцию. Но если мы не подхватим мусульманскую умму, так же как мы это сделали в отношении Крыма, тогда мы точно «отхватим».

Николай Димлевич, политолог, советник Российского фонда Развития высоких технологий, член Союза журналистов Москвы:  Последние трагические события во Франции не случайны. Хочу напомнить, что еще с января некие политические элиты пытались протолкнуть посла Франции в Ватикане, открытого гомосексуалиста. И только в октябре Ватикан официально ответил отказом. То есть сегодня в Европе наступила эпоха идеологического вакуума и бездуховности, которая заполняется террористами ИГИЛ *). Что происходит в медиапространстве России и странах СНГ? Идет абсолютная демонизация мусульман и русских, стравливание России с суннитами. Более того, используются федеральные каналы. Вот есть прекрасный телеканал СПАС. Надо создать в России также федеральный канал по исламу. Я бы хотел напомнить, что в ИГЛ воюет 25 тысяч человек извне. Из них более тысячи – граждане России и СНГ. Вербовщики работают не только в мусульманских, но и христианских регионах. Это говорит о том, что враг для того, чтобы победить, воспитывает наших детей. В том числе по Интернету. Там 50 миллионов человек. В основном молодежь, которая зачастую, не находя ответы в православии и исламе, являются очень легкой добычей исламистов-террористов. Поэтому федеральный канал по исламу архинеобходим.

Роман Силантьев: У нас такой телеканал есть. Он работает с 2012 года, называет Аль-РТВ. Возглавляет ему Рустам Арифджанов. Пытались его вывести на спутник, но деньги куда-то делись. Сейчас он вещает в Интернете, пользы — ноль. Был еще Первый исламский канал, его тоже практически никто не смотрел. Так что разговоры об этом ведутся уже лет двадцать. Но ни желающих сделать его людей, ни денег нет.

Дмитрий Епишин, аналитик, писатель, член Союза писателей России, член Союза журналистов Москвы: Могу предположить, что тот кризис в Европе, который известный британский разведчик Бернард Льюис давно запланировал как проект столкновения цивилизаций, будет развиваться и достигнет апогея ровно через год. Ни о каких мерах по локализации того, что там сейчас происходит, речи быть не может. Кризис имеет совершенно рукотворный характер. Турецкая армия подвозит к сирийской границе беженцев на побережье Средиземного моря, откуда они продолжают свое путешествие в Европу. Все остальное делается по сценарию. Один из законов спецслужб гласит: если в кровавой трагедии не остается свидетелей, то она инсценирована. Если мы начинаем считать от теракта 9/11 в США, то ни одного исполнителя и свидетеля в живых не осталось. Главное в том, что через год будет подписано эпохальное соглашение между ЕС и США о свободе торговли и инвестиций. Ровно 15 лет назад первая попытка подписания такого соглашения была сорвана европейской общественностью. Тогда международные транснациональные корпорации завили о своем желании взять на себя роль национальных суверенов. Они хотели вытеснить государство из регулирования  в экономике и тем самым навсегда лишить трудящихся их прав. Тогда еще не находясь в состоянии помутненного рассудка европейское общество сорвало это соглашение демонстрациями и протестами. Теперь документ готовится в совершенно новых условиях. Он будет означать новое рабство как для граждан США, так и новой Европы. Соглашение не только полностью устраняет государства из процесса регулирования в экономике и лишает граждан всех их конституционных прав. Его второй раздел касается того, что ситуация может контролироваться транснациональными компаниями только в случае, если у них есть могучие спецслужбы, которые могут пресекать любой протест, возникающий на самом низовом уровне и не давать ему развиваться в общественные движения. То есть спецслужбы будут переформатированы в совершенно иные формы. А тайный сыск будет являться опорой транснациональных компаний. Для того, чтобы он работал успешно, готовится осуществляться наблюдение за каждым, о чем достаточно хорошо и подробно информировал Эдвард Сноуден. Таким образом, система тотального контроля, подавление инициативы через спецслужбы и управление экономикой только в интересах транснациональных корпораций будут введены через год. Могу предположить, что европейская общественность будет протестовать самым решительным образом. И буча будет очень большая.

Сергей Бабурин: Есть еще очень серьезная проблема. У нас  в России к радости гайдаровских либералов, которые жаждут избавиться от государства в экономике, есть возможность получить свою форматированную нишу. И это будет на очень серьезном фоне утраты поколения молодежи. Обращаю ваше внимания на государственную программу патриотического воспитания граждан Российской Федерации на период 2016-2020 годов, которая утверждается сейчас правительством. Там вымарана не просто, на мой взгляд, суть. Там везде написано — инновационные подходы воспитания. При этом не упомянута ни одна традиционная религия. Единственное упоминание, что в патриотическом воспитании должны участвовать все, без исключения, конфессии. Кроме того нет ни одного слова «советский» или «русский». Даже когда речь идет о Великой Отечественной войне. Возникает вопрос — а кто победил-то? О чем, о какой Победе идет речь, если нет советского этапа истории. Нет русского этапа. Страшный документ. Мы не обращаем внимания на такие вещи. А на основании этой программы будут выдаваться гранты общественным объединениям, культурным организациям. И естественно туда не попадет ни одна организация, которая допускает такие слова как «советский», «русский», «православный» или «исламский». Потому что это будет противоречить государственной программе. Хочу обратить на это внимание.

Чанка Шихмурзаев, политолог, руководитель регионального отделения (Республика Дагестан) Молодежной ассамблеи народов России: Тему религии в России очень сильно заврали. Почему, например, мы говорим традиционный ислам? Ведь тем самым мы допускаем, что есть и нетрадиционный ислам. Хотя ислам один, так же как и православие. И Всевышний тоже один. Нам нужно всем в русском формате переходить к единобожию. То, что написано в исламе и православии, объединить в единое целое. Сейчас ислам переживает очень сильные стрессы. Особенно в Сирии, где идет война шиитской и суннитской цивилизаций. Россия втянулась в этот конфликт. Понятно почему. Но суннитское большинство настраивают сегодня против нас. В том же Дагестане    значительная часть молодежи воспринимает слово  «русский» весьма враждебно. Происходит настоящая демонизация национальных и религиозных отношений. И это еще мягко сказано. Мы вкладываемся в суфизм, традиционное исламское течение в Дагестане. Но духовенство говорит одно, а делает другое. И народ это видит. Поэтому я за русский халифат и единобожие. Давайте поможем миру и покажем всем, что такое единобожие.

Сергей Солодовник, политолог, кандидат исторических наук, заместитель председателя Исторического клуба, член Союза журналистов Москвы: Тема у нас — традиционные религии. А почему традиционные? И что это такое? Я хочу дать свою трактовку. Она заключается в том, что традиционные религии — это те, которые контролировались государством. Духовное управление мусульман при Екатерине, Синодальный период церкви. Но! Тоже христианская религия и тоже очень сильно традиционная — старообрядчество. Но о нем упомянуто вообще не было. Как будто его не было, и раскола не было. Тогда как это самый жесткий момент в истории православной церкви. А почему не упомянут буддизм? Видимо потому что не было государственного управления буддистов. А почему ничего не сказано про иудаизм? Потому что тоже не было структуры, сравнимой с Синодом и Духовным управлением мусульман. Плохо это или хорошо? Плохо. Потому что я за контроль государства. До какой степени этот контроль целесообразен? До той степени, пока батюшкам верят. Если же паства не верит священнослужителям, то она начинает верить альтернативным антигосударственным структурам. История религиозных телеканалов — это квинтэссенция. Мусульманские телеканалы один за другим проваливались, рейтинг телеканала «Спас» я недавно смотрел, даже рассказывать не хочу. Единственная вещь, которую я хочу добавить. Чем мы немножко похожи на буддистов? К сожалению, в нашем православном статусе, как господствующей и почти государственной религии , мы как и буддисты не можем созидать инвестиционный капитал. На территории традиционной Российской империи это всегда могли делать старообрядцы и иудеи. Потому что там существовали структуры, которые контролировали честность исполнения долговых обязательств и моральные обязательства, что единоверцев «кидать» нельзя. Чего не хватает православию в отличие от мусульманства? Ислам очень активно и последовательно проводит от Хизб-ут-Тахрира до ИГИЛ *) через промежуточные звенья активнейшую социальную политика, которая делается за счет средств мусульманской уммы при хорошем наблюдении священнослужителей. Православным батюшкам хорошо было бы заняться каким-то таким аналогом, социальной благотворительностью. Традиционные религии должны окормляться государством до той степени пока паства верит. Если паства не сильно верит — остается создание инвестиционного капитала и активнейшая благотворительность за счет паствы.

Сергей Бабурин: Сергей Викторович немного не точен в понимании традиционных религий. Когда мы прописывали этот вопрос в законодательстве, а я в этом непосредственно участвовал, то вынуждены были ввести такой термин. Никогда это не подразумевало только православие и ислам. Этот термин изначально включал и буддизм, и иудаизм, и католицизм. В тот момент стояла задача отграничить сектантов, которых стали завозили из-за рубежа. И к мусульманам, и к христианам. Мы вызвали дикий скандал тем, что как будто нарушили гражданские права. Но закон был жестко нацелен против завозных проповедников. А почему это было очень важно? Потому что они ехали с деньгами, которых не было ни у мусульман, ни у православных. Поэтому государство должно не только окормлять традиционные религии. Оно еще больше должно окормлять нетрадиционные религии. И тем самым их выкорчевывать.

Дмитрий Калюжный, писатель, член Союза журналистов России, член Международного сообщества писательских союзов: В одном из докладов было упомянуто монголо-татарское иго, при котором сохранилось православие. Золотая Орда по сути была многонациональной и многоконфессиональной империей, происхождение которой не совсем понятно. Но в нее входили на разных правах разнообразные территории, включая и Новгородское княжество. Когда это произошло, была реальная угроза нападения крестоносцев. Они уже 140 лет воевали на Востоке и наши князья отлично знали, какие чудовищные зверства творили. Например, когда крестоносцы ехали верхом на конях по Иерусалиму, они ехали по колено в крови и везде валялись отрубленные части человеческих тел. То, что творилось в Константинополе, взятом лет за 35 до столкновения на Чудском озере, тоже было известно. Перед этим были два крестовых похода на славянские земли. Тех, кто не переходил в католичество, уничтожали физически. Когда немцы напали на Новгород, князь Александр сумел их разгромить. Но не факт, что он мог громить их и дальше. Так как безжалостная и чудовищная машина немцев, как и в ХХ веке, шла к нам уничтожать. Вступление русской земли в состав Золотой Орды вопреки мифу о том, что Россия спасла несчастную Европу от могучих и злобных татаро-монгол, спасло Русь и православную церковь от уничтожения и порабощения европейцами. Это первое. Второе. Докладчик упомянул патриарха Гермогена, который проявил мужество, не желая вступать ни в какие контакты с католичеством. Но в докладе не были упомянуты довольно интересные эпизоды. Федор Романов в монашестве Филарет, получивший метрополитство из рук Лжедмитрия I, а патриаршество из рук Лжедмитрия II после убийства последнего на охоте уехал в Польшу, где уговаривал католика Владислава возглавить Россию. Тот отказывался. Потому что не желал переходить в православие. Но в конечном итоге согласился и в Москве ему присягнули. Хотя он не перешел в православие. То есть Русская православная церковь согласилась на унию. С формальной точки зрения это не весть что. Признание главенства Папы Римского. На это шли и отдельные церкви, и целые страны. Например, Византия накануне своего падения. То есть ничего удивительного. Но факт в том, что это скрыто. Мы находим только косвенные следы и никаких официальных документов. При этом можно зайти в Интернет и там найти парадный портрет Филарета, в золотом платье без головного убора с униатским крестом в руках. Кто не знает, есть греческий крест четырехконечный равносторонний и есть латинский четырехконечный неравносторонний. И есть униатский — наложение одного на другой. Этот период завершился реформой Никона и Алексея Михайловича, которую не приняла часть населения и произошел тот самый раскол. Староверы отказались принимать нововведения. Последним актом, так называемым возвращением к гречеству стало введение восьмиконечного креста. Униатский крест был перечеркнут снизу чертой. И на это старообрядцы пошли. Эта история скрыта совершенно. Но это факт истории.

Ярослав Кеслер, историк, писатель, доктор химических наук, профессор, академик Академии прогнозирования, член Союза журналистов Москвы: Здесь был упомянут Тишайший Алексей Михалыч. Но все забывают, что именно он превратил Московию в полицейское государство. Почему началась эпоха Петра? Потому что до этого Россия находилась под внутренним оккупационным сапогом. Англичанам была отдана на откуп практически вся Волга. Они вывозили селитру, лес, меха. Все уходило беспошлинно. Это что, отстаивались национальные интересы? Ни в коем разе. И еще. Как бы там ни относились к Сталину, хочу сказать несколько слов. Вспомните, как он обратился к народу, когда началась война. Он сказал: братья и сестры. Его вышибли из духовной семинарии. Однажды он вызвал своего однокашника, который был в сане грузинской церкви и боялся ехать к Сталину. Приехал к нему в костюме. На что Сталин, как всегда выдержал паузу, и сказал, подняв палец к небу, его не боишься, меня боишься.

Владимир Иванов, президент Проекта «Цивилизация»: А как православная церковь относится к русским, которые переходят в ислам?

Роман Силантьев: Русская православная церковь этот процесс не приветствует. Я сейчас пишу об этом книгу, в ней уже упомянуты 300 человек. Из них 70 процентов — члены террористических организаций. Из оставшихся 30 — более половина сочувствующие. То есть вероятность того, что человек, приняв ислам, попадет в традиционный ислам, ниже 30 процентов. Сейчас так называемые русские мусульмане убили и ранили людей в России больше, чем их общая численность.

Азат Примов, публицист, академик Евразийской академии телевидения и радио, член Союза журналистов Москвы: Я хотел сделать пару реплик-пояснений. Тут было сказано про Среднюю Азию. Я там долго работал и знаком с проблемами региона. Средняя Азия отошла от Советского Союза самой последней. И даже в 1992 году люди носили партбилеты и не знали, что с ними делать. Тем не менее я придерживаюсь путинской позиции, что те, кто не жалеет о распаде Союза, не имеют сердца, а те, которые желают воссоединить Союз в прежних границах — не имеют головы. Хочу также подчеркнуть, что в Средней Азии религиозность мусульман не такая высокая, как она кажется здесь, где только в одной мечети в Москве молится до 200 тысяч человек. Но сильно прессуя мигрантов, мы их подталкиваем в мечеть. Они ищут сочувствия и защиты. Я бы хотел, чтобы это имелось в виду. Так же нужна некая концепция взаимодействия мусульманских лидеров с Советом по делам национальностей.

Сергей Бабурин: Тема острая и интересная. Но объять необъятное невозможно. О роли формирования духовно-нравственных принципов нашего общества мы должны говорить на каждом заседании в разных аспектах. Рассмотрим последний пункт повестки дня: о принятии новых    членов Исторического клуба.  Слово предоставляется  Виктору Ивановичу Черемухину, секретарю Союза журналистов Москвы, заместителю председателя Исторического клуба.

Виктор Черемухин: Представляю кандидатов в члены Исторического клуба: Йолле Якшич Станишич — ученый, писатель, академик Международной славянской академии; Дмитрий Витальевич Калюжный  —   журналист, писатель, член Союза  журналистов России, член Международного сообщества писательских союзов; Ярослав Аркадьевич Кеслер – историк, писатель, доктор химических наук, профессор, академик Академии прогнозирования, член Союза журналистов Москвы; Александр Владимирович Дробышевский — военный журналист, заслуженный работник культуры РФ, член Союза журналистов Москвы; Надежда Николаевна Дробышевская – писатель, кандидат филологических наук, член Союза  писателей России, член Союза журналистов Москвы. Кандидатуры достойные,  активно принимают участие в заседаниях клуба.

После обсуждения кандидатур все представленные персоны были  единогласно приняты в ряды Исторического клуба «Моё  Отечество» при Союзе журналистов Москвы.

____________________________________________________
*) Организация ИГИЛ запрещена в Российской Федерации.

 

Стенографический отчет двенадцатого заседания Исторического клуба подготовила Ольга Вандышева.