Военное детство
В школу я пошла в 1944 году, во время войны. Наша школа в маленьком вятском городке Котельнич с 1941 года была занята под госпиталь. Мы выступали там с концертами. Читали стихи, пели песенки, танцевали прямо в палатах, где лежали молоденькие раненые солдатики. Еще мы собирали им маленькие подарочки, шили кисеты для махорки (папиросы тогда курили редко).
На сайте Котельнича нашла воспоминания Л.Н. Рахманова о госпиталях той поры и эвакуированных. «Тысячи эвакуированных из Ленинграда и других городов осели на несколько лет в Котельниче – число жителей в городе сразу удвоилось, достигло сорока тысяч… И какие же разные это были люди! Одни ждали пересадки, сутками живя на вокзале, часами топчась на рынке, меняя вещи на продукты, которые стоили здесь вдвое и втрое дешевле, чем в крупных промышленных центрах: скажем, за пуд картошки запрашивали все же не тыщу, а четыреста рублей. Другие прослышали о Котельниче от поселившихся в нем родных и знакомых. Третьи лежали в здешних госпиталях, размещенных во всех двухэтажных и одном трехэтажном зданиях города. Выздоравливающие бродили по улицам, толкались на базаре, меняя пять кусков пиленого сахара на восьмушку самосада, в летние и весенние дни грелись на солнышке, – мудрено не запомнить место, где они возвратились в жизнь, иные хотя бы и для того, чтобы вновь отправиться навстречу смерти».
А начали мы учиться в сентябре 1944 года в двухэтажной деревянной школе на улице Советской, в квартале от кирпичной школы. Наш класс был на втором этаже. Писали перьями, макая их в чернильницы-непроливашки, которые носили с собой в портфелях или сумках. Чернильницы часто пачкали наши книги, пальцы и одежду.
Тетрадей не было, писали на чем попало, иногда и на старых газетах или в старых амбарных книгах. Часто в школе выключали свет, потому что шла еще война. Летали и над нашим городом вражеские самолеты, поэтому окна затемнялись. Они были замазаны синими чернилами для светомаскировки. В комнатах был полумрак и днем.
Учились мы при керосиновой лампе, которая стояла на столе у учительницы. И пока было темно, она спрашивала нас устно. В школе очень холодно, потому что не хватало дров, а мужчины, которые могли их заготовить, воевали. В течение войны наша школа несколько раз меняла свой адрес, приходилось заниматься даже в жилых домах.
В свою кирпичную школу мы перешли в сентябре 1945 года, когда выехал госпиталь. Мы, второклассники, вместе со всеми освобождали ее от хлама. Собирали окровавленные бинты, склянки из-под лекарств, мыли окна, полы, скребли стены. Классы побелили. Дети сами делали занавески. На них наклеивали розы. Школа отапливалась печами – они стояли в каждом классе. Для них требовалось много дров, которые мы пилили вместе с нашими родственниками и учителями во дворе школы.
Жили скудно и работали все, даже младшие школьники. Каждую осень отменяли занятия и мы ездили на уборку урожая в колхозы. Рабочих рук в войну и после войны не хватало, и даже нам, семилетним, приходилось собирать на поле колоски, оставшиеся после уборки. Мы набирали их мешками, потому что каждое зернышко было на вес золота, требовалось и фронту, и тылу.
Особенно трудно было собирать картошку. На мерзлом поле разрывали борозды деревянными лопатками и собирали клубни. Руки замерзали. Тяжело давался и лен. Вязали его в снопы, укладывали друг к другу домиком. Очень уставали, а руки постоянно были в ранках от колючей льняной костицы.
Еще было много работы по дому, саду, огороду. У нас в хозяйстве была корова, свиньи, куры. Всем нужно было заготовить корм, травы и сена, накормить. Траву на сено косили обычно взрослые, а наше дело сгрести, переворошить траву, чтобы высохла, потом сложить в копны. На специальных заостренных длинных шестах те, кто постарше, несли тяжелые копны к стогу. Потом тот, кто посильнее, метал сено на стог. А наверху тоже стояли дети. Мне вершить стог очень нравилось, когда я наловчилась это делать. Дети войны знали любую работу, никому и в голову не приходило отказаться от нее.
Когда началась война, моему старшему брату Юре было 16 лет, он заканчивал девятый класс. Возраст был не призывной. Но мальчишки тех лет рвались воевать с фашистами.
И Юра пришел в военкомат проситься на войну добровольцем.
Об этом написал журналист, с которым Юра общался уже после войны: «Утром, в свой день рождения, он прибежал в райком комсомола. Секретарь хорошо знал Шабалина, поскольку тот возглавлял школьный комитет ВЛКСМ.
– Что случилось, Юра?
Хочу защищать Родину! – еще не отдышавшись, с ходу выпалил паренек. – Мне сегодня уже семнадцать стукнуло!
– А ты знаешь, что старшеклассники из вашей школы здесь все уже перебывали? – с непонятным раздражением бросил секретарь гостю. – И все просятся на передовую. А у нас тут, в Котельниче, своя линия фронта проходит: Красной Армии требуется продовольствие. Да и рабочие на голодный желудок много ль снарядов изготовят? Так что райком всех “добровольцев” направляет в колхоз, на уборку урожая. Это – как боевой приказ!».
Но Юра все-таки добился своего и ушел добровольцем на фронт. Был связистом, ранен. Нашла его красноармейскую книжку с серой из плотной шершавой бумаги обложкой с красной пятиконечной звездочкой. Из нее узнала, что воевал на Донском, Степном и Украинском фронтах, участвовал в Сталинградской Курской битвах. Награжден медалями «За Вену», «За Будапешт», «За Сталинград», «За боевые заслуги», «За победу».
Всей семьей мы ждали письмишек-треугольничков с фронта. Надеялись. что вернуться живыми.
Победу брат встретил в Праге. А я свои детские воспоминания хочу закончить незабываемой картиной: по главной Советской улице, тогда безасфальтовой, бесконечным серым потоком мимо нашей школы шли пленные немцы в облаке пыли, понурые и жалкие. Шли на восток, в лагерную жизнь.
Женщины военных лет
Мама, Анастасия Николаевна – по образованию педагог, в годы войны работала на «Заготзерно», которое занималось заготовкой зерна для нужд фронта и тыла. Мама работала с утра до ночи, управлялась и с нашим хозяйством, надо было кормить троих детей. Всего нас было пятеро. Но Юра воевал, сестра Рита училась в войну в институте в Москве.
Когда я писала свою книгу «Вятская родословная», нашла очень интересный материал о том, как тыл помогал фронту в годы войны. Речь идет именно о нашем Котельниче. «В районе и городе развернулось патриотическое движение – сбор средств в фонд обороны. В него внесли около 6 миллионов рублей деньгами и на 24 млн. – облигациями государственных займов. Сдали 188 золотых и серебряных предметов… На собранные деньги просили построить танк». Труженики деревни отправили 12 голов крупного рогатого скота, 2 свиноматки, 18 лучших лошадей, хотя самим приходилось пахать на быках и изможденных от работы лошадях, а порой и люди впрягались в плуг или борону. В 1943 году на общем собрании члены колхоза «Коммунист» решили помочь Сталинграду (а там как раз воевал в это время наш Юра) и отгрузили туда лошадь, 3 коровы, косилку, 3 плуга и 3 бороны. Взяли шефство над домом матери и ребенка. За четыре года войны колхоз «Коммунист» сдал государству 11 тысяч пудов зерна, 600 пудов мяса, свыше 60 тысяч литров молока. 98 тысяч литров молока продано Котельничской молочной кухне для питания детей фронтовиков. Большое количество молока, мяса и яиц по решению колхозного собрания отправлено на усиленное питание раненых в госпиталь.
Котельничане помогали семьям военнослужащих, усыновляли детей-сирот фронтовиков, организовывали детские дома. «Деревенские женщины теплом и заботой окружили детишек, вывезенных из блокадного Ленинграда. Около ста их приехало в с. Гостево. Какую сердечную встречу устроили маленьким ленинградцам женщины! Подготовили помещения под жилье, расставили кроватки, разобрали белье. Окружили вниманием и лаской малышей. Помогали, чем могли. Собрали теплую одежду, вязали шерстяные рукавички, носочки. Приносили молоко, творог, овощи. Правление колхоза «Страна советов» выделило двух коров, лошадь». «По решению исполкома Котельничского райсовета в сентябре 1941 года приступили к сбору теплых вещей для фронтовиков. Свой долг труженики деревни выполнили. За годы войны отправили Красной Армии 1036 полушубков, 625 фуфаек, 1248 пар валенок, 1500 пар теплых носков, 3600 пар рукавиц, 2800 комплектов нательного белья, 1941 шапку, 1151 свитер. Кроме того, собрали на приобретение теплых вещей свыше 135 тысяч рублей».
Я прекрасно помню, как мы собирали посылки на фронт. Мама вязала свитера, носки и варежки в свободное от основной работы время. Мы делали кисеты для махорки. Помню, как вышивала на синей бархатной ткани розочки: наматывала на иголку нитки, и потом этот рулончик укладывался в виде лепестков розочки и закреплялся. Потом из этой ткани мама шила кисеты. А я продевала в кулиску шнурок, которым можно было затянуть кисет. Я представляла, что он попадет молоденькому бойцу. А вдруг достанется нашему Юре? Может быть, двоюродным братьям Коле Кубасову или Гене Гулину? Было мне тогда 6 или 7 лет.
Нашла еще сведения: «В годы войны женщины составляли 75% работников сельского хозяйства, 55% механизаторов МТС, 62% комбайнеров, 81% трактористов. Из колхозов изъяли и отправили на фронт все, что могло ездить и ходить, то есть все исправные трактора и здоровых лошадей, оставив крестьян с ржавыми колымагами и слепыми клячами. Рабочий день во время посевной начинался в четыре часа утра и заканчивался поздно вечером, при этом голодным селянам надо было успеть еще и засадить свой собственный огород. «Из-за отсутствия техники все работы приходилось выполнять вручную. Впрочем, народ у нас находчивый. Колхозницы навострились пахать, запрягая в плуг женщин, что посильнее. И те тащили его не хуже трактора». (Зефиров М.В., Дегтев Д.М. Все для фронта? Как на самом деле ковалась победа, М., 2009. С. 343).
После сельхозработ женщины еще занимались другими, важными для страны работами: заготовкой топлива для электростанций, то есть на морозе пилили дрова и выкапывали мерзлый торф, а потом тащили их на ближайшую железнодорожную станцию. Еще они строили оборонительные сооружения, восстанавливали разрушенные бомбежками предприятия, строили дороги, очищали от снега аэродромы. За это получали дополнительные трудодни и почетные грамоты. «Хлеба, как основного продукта, постоянно не хватало. Из-за нехватки муки его пекли с примесями, добавляя желуди, картошку и даже картофельные очистки. Нехватку сахара граждане научились компенсировать, изготовляя из тыквы и свеклы самодельный мармелад. Кашу, например, варили из семян лебеды, лепешки пекли из конского щавеля. Вместо чая использовали листья черной смородины, сушеную морковь и прочие травы. Зубы чистили обычным углем. Вообще, выживали, как могли. Из-за отсутствия электричества крестьянам приходилось освещать свое жилье самодельными керосиновыми лампами да лучинами» (http://www.otvoyna.ru/statya58.htm).
Такую непосильную бескорыстную помощь фронту оказывали наши матери, простые русские бабы, не считаясь с усталостью, работали, работали и работали. Конечно, они достойны памятника за победу и работу в тылу. У прекрасного поэта Николая Мельникова есть удивительные стихи «Поставьте памятник деревне» о тех, кто выстоял в войну, о наших матерях.
Ломали кости, рвали жилы,
Но ни протестов, ни борьбы,
Одно лишь «Господи помилуй!”
И вера в праведность судьбы.
Связисты на войне
Юра служил в полках связи, о которых нашла интересную информацию на сайте музея связи. «Накануне войны войска связи содержались в штатах мирного времени численностью более сорок двух тысяч человек, сведенных в 19 (14 окружных и 5 армейских) полков связи, 25 отдельных батальонов связи, 16 отдельных радиодивизионов, включая «ОСНA3», ряд других частей и подразделений. 168 героев-связистов воевали в частях и подразделениях связи стрелковых и мотострелковых корпусов, дивизий, полков, бригад и батальонов. 49 радистов и телефонистов обеспечивали управление огнем артиллерийских полков, дивизионов и батарей. 40 Героев Советского Союза – связистов служили в авиации, 24 – в танковых войсках, 26 – в Военно-Морском Флоте. Были среди связистов-героев кавалеристы – 4, десантники – 3, пограничники – 2. За годы войны почти 600 частей связи было награждено орденами.
Столь больших потерь, как в войсках связи, не было ни в одном из других родов войск. Наибольшие потери понесли связисты на радиостанциях и в должности воздушных стрелков-радистов, особенно в штурмовой авиации. Практически ни один связист, ушедший на войну в 1941 году, не дожил до Победы (из материалов музея связи).
Факт убийственный. Но Юра дожил, Господь сохранил его и для мирной жизни, и для семьи, и для рождения сына Алексея, дочки Татьяны и внука Сережи – продолжателя рода Шабалиных.
И дальше автор называет цифры и имена связистов-героев. 303 воина-связиста удостоены звания Героя Советского Союза, что составляет 2,6 % от общего их числа. Семь связистов повторили подвиг Александра Матросова, закрыв своими телами амбразуры вражеских дзотов, откуда фашисты вели огонь, четыре повторили подвиг Николая Гастелло – они направили подбитые и горящие самолеты на вражеские колонны.
Удивительные подвиги совершали связисты во имя победы. Вот эпизод из битвы за Сталинград, где воевал и мой брат Юрий Шабалин. «В октябре 1942 г. в разгар напряженных боев в районе завода «Баррикады» разрывом снаряда был поврежден полевой кабель. Устранить повреждение было поручено сержанту батальона связи 308-й стрелковой дивизии М. М. Путилову. Отправляясь на выполнение задания, он знал, что на линии погибли уже два его товарища-связиста. Продвигаясь вдоль проложенного по земле кабеля, Путилов был ранен в плечо осколком мины. Превозмогая сильную боль, истекая кровью, он продолжал отыскивать место обрыва и, когда нашел его, был ранен осколком мины в другую руку. Теряя сознание, связист зубами соединил концы телефонного кабеля. Поступок сержанта М. М. Путилова, повторившего легендарный подвиг сержанта Н. С. Новикова под Москвой, стал известен всем защитникам Сталинграда. За героизм и мужество он был посмертно награжден орденом Красного Знамени, а его телефонная катушка, передававшаяся как символ доблести и героизма лучшим связистам 308-й стрелковой дивизии, хранилась в Центральном музее Вооруженных Сил СССР».
Очень тяжело далась Красной армии Курская битва, в которой тоже участвовал Юра. Во этой битве «беспримерный героизм проявил телефонист 156-го полка 16-й Литовской дивизии комсомолец В. А. Яценевич. Обслуживая телефонную станцию на наблюдательном пункте командира, он оказался в окружении и до последней возможности передавал данные о противнике. Тяжело раненым его взяли в плен и зверски истязали, пытаясь получить разведывательные данные. Гитлеровцы отрубили ему руку и ноги, искололи все тело и подвесили на телефонном кабеле, но не добились от рядового никаких сведений. За совершенный подвиг В. А. Яценевичу было посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза»
4-я гвардейская армия, в которой служил Юра, оказалась в самом пекле сражения. Журналисту Сергею Рябову брат рассказывал об одном из боев и вот что тот написал в газете: «За несколько часов сотни танков превратились в металлический лом. Земля стонала от разрыва снарядов, авиабомб и грохота танков. В небе непрерывно гудели сотни самолетов, шли ожесточенные бои. От черных туч пыли, поднятых танками, взрывами артиллерийских снарядов, авиационных бомб, от копоти горевших машин земля и небо стали серыми и мрачными. Исчезла линия горизонта, скрылось солнце, его раскаленный диск не был виден сквозь мглу. Во многих местах была прервана линейная связь, пришлось использовать радио».
«После боя в блиндаже политотдела Юрию Шабалину вручили билет кандидата в члены ВКП (Б). Этот день запомнился на всю жизнь. Смертельно уставший, но окрыленный победой наших войск он спал как убитый. Однако солдатский сон короток. Часов в пять утра началась жестокая бомбардировка вражеской авиации. День начался жарким боем Враг рвался вперед, наращивая силу удара. Но это было уже последние отчаянные попытки выиграть сражение на Курской дуге.
Контрнаступление наших войск началось 23-24 июля 1943 года Гитлеровцы опустошали оставляемые территории, угоняли людей, уничтожали урожай. Запомнились солдату бескрайние поля и дороги, сколько видит глаз, заваленные брошенной немецкой техникой, толпы пленных гитлеровцев, полные трагизма лица жителей украинских сел и городов, бредущих к своим поруганным очагам».
Вам это ничего не напоминает из сегодняшних событий в Курской области и на Украине?
Очень запомнился брату один эпизод, о котором он рассказал Сергею Рябову, а потом вспоминал и в разговоре со мной.
«Как-то освободили небольшую станицу, — неожиданно глухим голосом, опустив голову, стал рассказывать ветеран. – Смотрим, на обочине дороги, возле пылающей хаты, женщина стоит. Увидела наш взвод и кинулась к нам. По лицу – слезы ручьем. Ухватилась за мою шинель, спотыкается, а сама рыдает да твердит: «Милые вы наши, родненькие! ». Потом, за околицей, встала на бугорок и начала земные поклоны класть солдатам и крестить их. Лицо той несчастной и теперь стоит передо мной…». («Областная газета», 13 февраля 2004 года).
Продолжает рассказ о Юре другой журналист В. Михнев: «Видя, что битва проиграна, неприятель стремился порушить, уничтожить, стереть с лица земли жилые дома, школы, клубы, колхозные фермы, производственные объекты… Поля с налитой зерном пшеницей варвары поджигали, а народ отправляли батрачить в Германию или в концлагеря».
Рассказал журналист со слов брата, который отмечал свой 80-летний юбилей, и о его длинном воинском пути: «Участвовал Шабалин в форсировании Днепра, освобождении Кременчуга, ликвидации Корсунь-Щевченковской, Ясско-Кишиневской группировок фашистских войск. Военные действия по ликвидации Ясско-Кишиневской группировки велись в условиях полного бездорожья, а начавшиеся дожди еще больше усугубляли положение наступающих войск. С ожесточенными боями часть, где воевал Юрий Григорьевич, прошла через Румынию, Венгрию, Австрию. Долгими были огненные дороги Юрия Григорьевича Шабалина». «После каждой операции он доставал из вещмешка белую тряпочку и бережно заворачивал в нее очередную награду. Но эта радость победителя не могла затмить чувство скорби, которое вызывал в его душе “апофеоз войны”: бесконечные пожарища, развалины домов, оставшиеся без крова невинные жители. И каждый раз подобная “картинка” утверждала в нем решение, затем переросшее в клятву: после “дембеля” капитально освоить профессию строителя!»
Он сдержал свою клятву. «Окончив 10-й класс, в течение двух лет вместо положенных четырех заканчивает Ленинградский коммунально-строительный техникум и направляется в распоряжение “Главспецстроя”. Вскоре толкового, энергичного инженера посылают на учебу в Свердловск, в УПИ, на двухгодичный стройфак». Отыскать следы Шабалина «в сегодняшнем Екатеринбурге можно на Доме промышленности, фундаменте гастронома “Центральный”, объекте “почтовый ящик-320” на Генеральской… Но самый зримый, впечатляющий “след” Юрий Григорьевич оставил в городе Верхняя Салда, куда “Главспецстрой” определил его заместителем главного инженера СУ-3. За тридцать лет с лишком приложил он руку к сооружению объектов, связанных с развитием военной авиации, ракетных систем, производством новых видов материалов для самолетов ВВС. Разумеется, не могло обойтись без услуг мощного СУ-3 и само градообразующее предприятие – металлургическое объединение.
– Однако главной заслугой коллектива “спецстроевцев” считаю создание домостроительного комбината, – теплеет голос у ветерана войны и труда. – Ведь что представляла собой Салда в 50-е годы? Несколько кирпичных строений, остальное – сплошь деревянное барачное жилье. А с пуском ДСК мы поставили производство домов фактически на конвейер. Вчерашние “барачники” постоянно приходили к нам, благодарили. Звали на новоселье. И не зря сегодня этот город считается одним из самых ухоженных и благоустроенных в области. Потому и стараюсь дни своего рождения проводить не в Екатеринбурге, где много грязи и копоти, а в Салде, среди старых друзей, на чистых, просторных улицах.
Юрий Григорьевич и нынче, в июле, свой 80-й год рождения намерен встретить там, где прошли самые светлые дни его жизни, где он часто слышал от людей это емкое слово — «спасибо».
Умер брат в 84 года и похоронен в Екатеринбурге, где живут его дети и внуки.
Семейный бессмертный полк
Я написала о своем брате и других родственниках, которые воевали, в книге «Вятская родословная» по тем документам, которые нашлись в семейном архиве, и той информации, которую обнаружила в разных источниках. Я будто прошла с моими родными дорогами войны и понимаю теперь, какой великой ценой досталась им эта победа.
Накануне дня победы 8 мая 1945 года умер мой отец, и Юра каким-то интуитивным образом почувствовал это. Был в это время в Праге, которую освободили с боями. Все праздновали, а он веселиться не мог. Чувствовал, что дома произошло что-то плохое. Написал маме письмо: «Что случилось? Не знал себе места в день Победы». Мама отвечает: «8 мая умер отец».
Умер он в последний день войны,
Только день не дожил до салюта.
Старший сын в то время воевал,
В Праге этот день его застал.
Ликовали все его друзья,
Вверх стреляли, плакали счастливо.
Юра горько стыл, он знал, что там,
Дома, что-то страшное случилось.
Шлет письмо: «Пишите, что стряслось?
В день Победы не нашел покоя»,..
Мама отвечает: «Да, сошлось,
В этом день отец твой упокоился».
Простудился, склады охраняя
На военной службе тыловой –
На войну уже немолодых не брали,
Годен был он лишь к нестроевой.
19 мая 1942 года (в день, когда мне исполнилось 5 лет) отца – Григория Степановича Шабалина призвали в армию. На фронт его не послали, потому что ему было почти пятьдесят лет (он воевал еще в первую мировую).
А служил он в техроте Яновской авиашколы, которая базировалась в Котельниче. Охранял военные склады. Морозы были тридцатиградусные. Сильно простыл и попал в больницу. Оказалось, что у него бацилярный туберкулез в открытой форме. Комиссовали и до конца войны лежал, не вставая с постели, с железной трубкой в горле, поскольку без нее не мог дышать. С нетерпением ждал победу над фашизмом, дал себе слово дожить до победы. Дождался, пока по радио объявили о том, что наши в Берлине, и в тот же день спокойно отошел к Богу.
Погиб на войне и похоронен в Пахотной горке под Новгородом мой двоюродный брат Николай Кубасов. До войны он был преподавателем географии, хорошо владел немецким языком. Где он служил, не знаю.
Его сестра Агния дожила до дня победы и в июне 1945 года встретилась с моим братом Юрой и сестрой Ритой, которая в это время училась в Москве и была единственной из семьи, кто встретил победу 9 мая 1945 года на Красной площади! Она рассказывала, как все поздравляли друг друга, обнимались, смеялись и плакали. Был праздничный салют. Самое яркое воспоминание ее жизни!
Эта удивительная фотография встречи брата и сестер в победной Москве сохранилась с исторической надписью Риты, которую я воспроизвожу здесь.
Муж Маргариты, которая после войны работала директором маслозавода, Николай Дмитриевич Лебедев, тоже прошел всю войну, после возвращения стал директором автошколы, очень уважаемым человеком. Умер в 42 года, похоронен рядом со своей автошколой. До сих пор сослуживцы ходят в день его смерти 2 мая на могилку Коли, выпивают чарку за помин души.
К счастью вернулся с войны мой дядя Иван Николаевич Кубасов в чине капитана. Его послужной список начался еще в гражданскую, когда он воевал в Туркестане с басмачами. Был моим вторым отцом, поскольку я два года жила в их доме в Ашхабаде, где училась в университете.
Воевали мои двоюродные братья Геннадий и Евгений Гулины, Гена после войны стал журналистом и писателем в Куйбышеве-Самаре, Женя – капитан первого ранга. Брат Борис по малолетству не воевал, но он профессиональный военный, работал в генштабе.
Еще надо вспомнить наших преподавателей-фронтовиков. Особенно историка Игоря Павловича Богомолова, который пришел в войны в поврежденной ногой. Сейчас на сайте школы есть его портрет с наградами. Я насчитала их десять и еще четыре отличительных знака. Все, что ученики делали своими руками в школе, шло от Игоря Павловича. И самолеты, и корабли, и ложки, и разные заводные и вращающиеся штуковины. Особенно оживлялась творческая мысль нашего учителя перед праздниками первого мая и октябрьскими. Тогда с месяц вся школа исполняла то, что он задумал. И на демонстрациях мы всегда были лучшими из всех школ города. Или это была платформа на колесах с раскрывающимся земным шаром, из которого появлялась пионерка. Или плывущий по улицам паровоз, на платформе которого выступали гимнасты. Каждый год разное и самое интересное на демонстрациях.
Потом Игорь Павлович организовал знаменитый городской музей технического творчества на берегу реки Котлянки. С сайта Котельнича: «Один из первых в стране политехнических музеев создан заслуженным учителем школы РСФСР И. П. Богомоловым в средней школе г. Котельнича и открыт для посетителей в 1964 году… Сейчас в музее более 2 тысяч экспонатов, в том числе 135 функциональных моделей машин и технических устройств и комплексов. Примерно 1800 экспонатов изготовлено по чертежам и технологическим картам, разработанным в школьном кружке».
Никогда не забудем мы и другого фронтовика – нашего учителя физкультуры, доброго красивого человека Николая Ивановича Амосова.
Никого из них уже нет в живых. Написала стихи их памяти.
Наши братья, отцы, миллионы солдат –
Все в бессмертном полку! Все идут на парад!
Мы живем, потому что не живы они.
Помолитесь за тех, кто растаял в тени.
Семейный бессмертный полк – участники Великой отечественной войны
После войны
Я не собиралась писать о себе послевоенной. Но Галина Ивановна Караваева, которая ведет этот проект о детях войны, по телефону сказала, что это надо сделать. Постараюсь пунктирно.
Хотела быть физиком, но стала филологом, журналистом, социологом и преподавателем. Училась у хороших учителей, в прекрасных университетах Туркменском, Пермском и Московском.
После университета работала в районной газете Верхне-Муллинского района Пермской области «К коммунизму» (сейчас «Нива»), сначала в отделе сельского хозяйства, потом зав. отделом писем.
Проработав два года, положенных по распределению, поехала на целину и прожила там девять прекрасных лет, о чем написала книжку «Целинная журналистика времен хрущевской оттепели». Работала в газете «Целинный край», преобразованной позднее в «Целиноградскую правду». Сначала в отделе культуры у Розы Львовны Голубевой, потом у Андрея Федоровича Дубицкого. Затем перешла заместителем ответственного секретаря под начало Давида Абрамовича Быховского. Одновременно была и спецкором. А последние годы работала заведующей отделом писем.
Там у меня появились прекрасные друзья, с которыми дружу и поныне: строители, архитекторы, журналисты. В Целинограде, то бишь в Астане, почти никого не осталось. Большинство в Москве, четверо в Питере, трое в Германии, один в Израиле. До сих пор встречаемся, перезваниваемся. Когда приезжают иноземные друзья, радуемся и грустим, что не вместе и что они не на родине, а вынуждены говорить на чужом языке.
В 1968 году коллега по редакции целинной газеты Алла Горчева, которая училась на факультете журналистики МГУ, сказала, что там открылась социологическая лаборатория во главе с профессором Евгением Павловичем Прохоровым и что можно поступить туда в аспирантуру. Я к тому времени работала заведующей отделом писем газеты «Целинный край», и мы уже давно наладили социологический анализ почты. Я проанализировала данные за несколько лет и послала 150-страничный опус с аналитическими таблицами Евгению Павловичу. Он ответил: «Это половина диссертации, приезжайте». Так я попала в аспирантуру лучшего университета страны, за что благодарна Богу и коллегам.
Защитила кандидатскую, потом докторскую диссертации. Провела много социологических исследований в сфере журналистики. Читала разные курсы, поскольку работаю на факультете журналистики уже больше полувека. Написала несколько десятков книг и несколько сотен статей. Последняя книга философская, называется «Феноменология журналистики» в 2 томах, вышла в 2024 году. Лауреат премии Союза журналистов за книгу «Рабочая книга редактора районной газеты», составителем и редактором которой была. Читала курсы «Введение в журналистику», «Социология журналистики», «Актуальные проблемы науки и журналистика», «Этика журналистики», «Методы исследования журналистики», «Аксиология журналистики», «Аудитория средств массовой информации» «Постмодернизм в журналистике», «Философские основы журналистики», «Креативность журналистики», «Журналистика как синергетическая система» и другие. Написала базовые учебники по курсам «Введение в журналистику», «Социология журналистики», «Актуальные проблемы науки и журналистика».
Впрочем, говорить о своих заслугах очень неловко. Воспользуюсь официальным представлением к званию Почетного наставника в сфере образования РФ, которое присвоено Указом Президента в прошлом году. Там перечислены некоторые мои награды: Почетное звание «Заслуженный научный сотрудник Московского университета» (1997), Лауреат премии Союза журналистов СССР в области исследований СМИ (1980), Медаль «Ветеран труда» (1987), Юбилейный нагрудный знак «225 лет МГУ им. М.В. Ломоносова» (2004), «Невская премия СПбГУ в области изучения журналистики и массовых коммуникаций: теория, просвещение, признание» (2012), Почетная грамота Российского творческого союза работников культуры (2013), Почетная грамота Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова (2017), Почетный знак Союза журналистов России «За заслуги перед профессиональным сообществом» (2017), Юбилейная медаль Казахского национального университета имени Аль Фараби (Казахстан) «80-летие КазНУ. За вклад в развитие университета» (2017), Лауреат премии «Развитие Московского университета» (2019). Неоднократно получала благодарности ректора МГУ и декана факультета журналистики, несколько раз была лауреатом международного конкурса НАММИ за научные публикации и конкурсов, проводимых факультетом журналистики, за монографии и научные статьи.
Мне 87 лет, но я пока работаю, потому что есть еще не написанные книги и не дочитанные учебные курсы. Написала книгу в 2-х томах о нашем роде «Вятская родословная», книгу о рано ушедшем моем муже, члене союза художников СССР Свитиче Леониде Фомиче «Судьба художника», о трагически погибшем моем сыне «Художник Илья Свитич». Издала три сборника стихов.
Часто путешествую. Еще в советское время бывала за рубежом: в Англии, Шотландии, Италии, Испании, Греции, Финляндии, Болгарии, Германии, Венгрии, Румынии. Несколько поездок мы организовали по линии Союза журналистов, поскольку я много лет состою заместителем секретаря нашей факультетской организации. Всегда писала путевые очерки. Издала две книги о путешествиях.
Надеюсь еще написать монографию по аксиологии журналистики. Но вряд ли успею…
Немного о моей семье. Сначала умер в 55 лет муж – талантливый художник Свитич Леонид Фомич. Потом погиб в 36 лет мой сын, тоже выпускник Суриковского института Илья Свитич – на встречную полосу выехал КАМАЗ и смял его машину. Его жена Нонна и дочь Настя – тоже художники.
Через год похоронили зятя Федора, мужа дочери Анастасии. Она осталась вдовой в 28 лет с трехлетним Данилкой на руках.
Дочь закончила Строгановское училище, защитила кандидатскую диссертацию по графической иллюстрации в прессе, написала солидную монографию на эту тему. Сейчас доцент, преподает в МГУ. Ее сын Даниил в прошлом году защитил магистерскую диссертацию тоже в Строгановке по графическому дизайну, не изменяя семейной традиции. Сейчас служит в армии. Повестку долго не приносили, пошел в военкомат сам, как когда-то его дядя Юрий. Пока в учебке. За дальнейшее, конечно, волнуемся.
После гибели моих близких я пришла в церковь и стала ездить в паломничества по России и Европе. Была на Соловках, на Валааме, в Кижах, в Свирском монастыре, в Дивееве, в Киево-Печерской лавре, в Почаеве, в белорусских и болгарских монастырях. Памятно паломничество в день моего 70-летнего юбилея к мощам Николая-угодника в Бари и поездка по Италии. Была в домике Богоматери в Лоретто, у мощей Алексея – человека Божия, Петра и Павла, на святой лестнице в Латерано. Удивительной было поездка «Православное рождество в Европе»: Франция Германия. Люксембург, о которой я написала книгу. Тогда удалось помолиться у главы Иоанна Крестителя в Амьене, прикоснуться к плату Богородицы в Шартре, поклониться венцу Спасителя в парижском Нотр-Даме, мощам святой Елены и другим святыням, которые хранятся в европейских храмах.
Не забыть паломничество по маршруту Израиль – Иордания – Синай. Я уже была в год смерти мужа в Израиле в 1991 году. Та поездка помогла мне пережить мою потерю. Наконец в 2010 году довелось увидеть Туринскую плащаницу, которая обвивала воскресшего Христа. Написала книгу о двух паломничествах «К Туринской плащанице».
Спасибо Господу за счастье видеть все это и молиться у святынь!
Послесловие
Наши деды и отцы, братья и сестры не щадя жизни, защищали Родину и отстояли ее. С грустью констатирую, что многое из того, что было создано российской историей, в том числе и советской, в 1990-е годы мы разрушили, пустили на ветер. Развратили молодежь, споили, пристрастили к наркотикам и блуду. Разрушили производства, уничтожили рабочий класс. Создали человека потребляющего, а не производящего, внешнего, а не внутреннего. Извратили то, что защищали наши отцы, на что они положили жизнь и здоровье. Позволили народное богатство захватить бессовестным людям, которые не только обокрали народ, но еще и издевались над ним.
Слава Богу в последние годы мы одумались, отрезвляемся от угара девяностых годов, от хаоса и разгула псевдодемократии, стали вспоминать о наших базовых народных ценностях и поднимать страну. И военная операция на Украине сродни Великой отечественной, когда боремся за русский мир и русский язык, против фашизма за православие, за то, что завещали нами наши отцы и братья.
Сейчас как никогда отчетливо я поняла, что если не поклонимся до земли нашим предкам, которые за Россию умирали, если не попросим у них прощения, не вспомним, кто мы, откуда и что нам завещано нашей родословной (не только вятской, но российской родословной), – не выживет нация, народ, страна. Разрушимся. Без скреп, завещанных предками, не выстоит государство. А миссия журналистики – помочь стране не только выстоять, но и развиваться созидательно.
Дорогие деды, отцы, матери, братья, сестры и дети, безвременно от нас ушедшие, помогите нам, Христа ради, помолитесь за нас и за Россию! Вы ушли чистыми, и надеемся, Господь нас вашими молитвами помилует.
Но прежде всего, должны одуматься и измениться мы сами. Сами!
Луиза Свитич