В субботу, 17 мая, Президент России Владимир Путин своим Указом переназначил Виталия Игнатенко генеральным директором Общественного телевидения России (ОТР).
(Кстати, Игнатенко находится на посту гендиректора ОТР со 2 июля 2021-го.)
Виталий Никитич в былые годы успел поработать руководителем пресс-службы президента СССР Михаила Горбачева, вице-премьером правительства России и гендиректором ТАСС.
Однажды Виталий Никитич сказал: «Считаю, мне очень повезло, что в моей жизни была и есть «Комсомолка».»
Он пришел в газету в 1963-м – стажером, когда ещё только учился на журфаке МГУ (сначала был курьером.) «Пробился» в корреспонденты, возглавил отдел, стал первым заместителем главного редактора…
Вот почему «коллегу Игнатенко» мы считаем своим.
И вот какой состоялся у нас сегодня разговор с этим легендарным человеком…
…– Виталий Никитич, здравствуйте.
– Да, Саша, добрый день, дорогой.
– Прежде всего, я вас и нас поздравляю с тем, что вы по-прежнему остаетесь в кресле гендиректора Общественного телевидения России, это здорово. Я вспоминаю свое первое интервью с вами в этом качестве. Вы мне тогда сказали, что революции не будет на Общественном телевидении России. А вот я его смотрю и вижу – и прежние завоевания остались, и много нового при вас появилось. Чем вы объясните, что не до конца сдержали свое слово, которое дали в интервью «Комсомольской правде»?
– Спасибо за поздравление, Саша, я очень тронут нашим многолетним с тобой профессиональным содружеством.
Понимаешь, слово «революция» для телевидения, по-моему, не подходит, так же, кстати, как и для радио. Надо каждый день что-то делать новое. А это всегда плод очень серьезной коллективной работы. И вот так случилось, что и Толя Лысенко (предшественник Игнатенко на посту гендиректора ОТР, скончался 20 июня 2021-го) оставил очень хороший коллектив, ну, и те, кто пришел, новые люди, как-то сразу взялись за… ну, такой творческий порыв у них, и что-то у нас получилось, я думаю. Мы просто видим по почте, по звонкам, которых у нас довольно много каждый день – тысяч 120 примерно в месяц, что зрителям наш канал интересен.
– Это классно.
– Приятно, что эти письма – не просьба исполнить песню «Зайка моя», а очень серьезное общение. Обычно это отклик на те программы, которые мы ведем в открытом эфире. У нас 8 часов в день открытый для всей страны эфир. Любой может позвонить, любой может сказать что-то. В общем, доверяем своим зрителям. За все эти годы ни разу не было, чтобы кто-то хамил, вел себя неприлично в прямом эфире. Люди заинтересованы, чтобы что-то изменилось, чтобы жизнь стала лучше, чтобы больше понимать, что происходит в стране и в мире. И это нас очень радует…
– Я всегда вспоминаю (не знаю, вам это льстит или нет), что Виталий Никитич Игнатенко начинал у нас, в «Комсомолке», стажером. И есть даже легенда, что Владимир Николаевич Сунгоркин вам ваше личное дело отдал из нашего архива.
– Да, наш незабвенный Владимир Николаевич такой подарок классный мне сделал. Я даже так скажу: он мне еще одно подарил личное дело, но копию – Инны Павловны Руденко.
– Инна Павловна – целая эпоха в журналистике «Комсомольской правды».
– Я что-то о ней должен был рассказывать в какой-то телевизионной программе, и мне не хватало точных дат ее жизни. И Сунгоркин – молодец просто, профессионал, он – раз – и прислал всё личное дело. Это потрясающе, конечно. Вот у меня хранятся такие два личных дела – моё и Инны Павловны Руденко.
– В рамочке на столе?
– Ну, не в рамочке, они, извиняюсь, довольно толстые. Это же по-старому было, там все замечания вносились, все благодарности, разные поощрения. Ну, вели такое дело, знаете, серьезные люди.
– Интересно, в личном деле стажера Игнатенко есть хоть одно замечание?
– Да, именно такое наказание мне было оформлено – «замечание». Когда я наделал в одной заметке 28 ошибок на 20 строк. Это попало, по-моему, во все воспоминания о том, как не надо писать в «Комсомольскую правду». Первую фразу я помню. Я писал репортаж из Херсона, с судостроительного завода о пуске на воду сухогруза. Даже помню его название – «Амосов». И, естественно, первая фраза была такая – «На стапелях засыпает (можете себе представить эту литературу?) до утра сухогруз «Амосов», Солнце опускается в море…». Ну, как известно, в Херсоне моря нет. Ну, а дальше под этим морским бризом все было сочинено. Крик был такой… Мне было высказано замечание, которое было зафиксировано в личном деле – за грубую ошибку и т.д.
– Еще такая легенда ходит в «Комсомолке», что это Игнатенко придумал рубрику «Журналист меняет профессию». Правильно?
– Нет, Сашенька, это придумали в «Литературке» (может быть, она первая), шофером такси у них работал замечательный журналист. Было такое время, понимаешь, вглубь как-то расти журналисту давалось очень трудно – цензура, партийная очень серьезная опека. Поэтому мы развивались, можно сказать, по горизонтали, вширь. То есть мы выбирали какие-то профессии, опасные командировки, довольно долгие путешествия журналистские, и писали глубокие очерки. И это очень поддерживало руководство газеты. В общем, по-моему, это правильно было – росли мы быстро. И в этом была как раз очень большая свобода.
– Какими профессиями овладел таким образом журналист Игнатенко?
– Ну, я работал учителем, вернее, преподавателем ПТУ, потом палубным матросом на танкере «Джордано Бруно», официантом в Ленинграде. Тогда можно было вот так развиваться, и это удавалось многим журналистам, не только «Комсомольской правды».
Конечно, мы обсуждали в отделе, какая сейчас профессия интересна… Ну, например, я хотел быть футболистом «Шахтера» в Донецке, они играли в высшей лиге. Хотел рассказать, что значит быть футболистом в наше время, поездить с ними в командировки, как бы в качестве «золотого запаса». И такой тренер был, я помню, Ошенков, очень толковый, замечательный просто человек. Ну, один раз меня встретил, второй раз, но я вижу, как это все его смущает, и ребят смущает.
– А что именно смущало?
– Конечно, я играл плохо, и именно это ребят напрягало. Надо было им сказать, что я журналист. А им сказали: это будет новый наш… Мы с тренером поговорили, и я решил от идеи отказаться. С тех пор очень люблю футбол, естественно, как болельщик, как зритель.
– Но вы все равно остались в «Комсомолке» в легендах как человек, который и придумал, и сам реализовывал вот эту идею.
– Ну, слава Богу! Очень хорошо, что легенды такие существуют, я их всегда рад поддерживать. Но Александру Гамову, человеку, который всегда делает свою работу очень профессионально, я должен как профессионал сознаться, что это не вся правда, я бы так сказал.
– Не вся «Комсомольская правда». Вы – дважды гендиректор…
– Ну да, можно так говорить.
– У меня такое ощущение, что вы свою главную стезю – сотрудника «Комсомольской правды» – не поменяли, вы остаетесь нашим.
– Конечно. Я так за вами слежу, так радуюсь, когда талантливые молодые ребята появляются. Ну, и тому, что на первых ролях до сих пор остаются журналисты из того поколения, которое вы представляете, Александр. Пользуясь случаем, хочу поздравить вас всех со столетием газеты. Прекрасная судьба – работать в таком издании. Желаю вам успехов во всем.
– Спасибо вам огромное. Я надеюсь, что вы придете к нам на праздник, мы вместе отметим.
– Безусловно, дорогой.
– А мы рады за вас, что наш человек остается в строю и на высоком посту. И что вот эти 28 ошибок, которые вы сделали и которые исправили…
– Да, я исправил, надеюсь.
– … помогли вам в жизни.
– Обнимаю вас всех – в «Комсомолке». Дай Бог вам здоровья!
Александр Гамов
