Шуточка про то, что во всем мире партии создаются, чтобы взять на себя власть, и только в России это делается для того, чтобы власть взяла их к себе, ушла в народ, кажется, со сцены КВН. Не знаю, как с партиями, но возникший в минувшие выходные писательский «Союз 24 февраля» открыто говорит в своей Декларации, что государство должно четко заявить о своих интересах в литературе и обратить внимание на писателей, занявших позицию государства.
Чтобы чиновник, решающий, кому давать деньги из бюджета, а кому нет, не запутался, в преамбуле «февралисты» указывают, что у нас есть писатели, отрекшиеся от своей страны, есть придерживающиеся агрессивного нейтралитета (прекрасное словосочетание, чисто оруэлловское). А есть сохранившие верность Родине и народу, вошедшие в Союз авторы «военной поэзии», окопной прозы и фронтовых очерков.
«Союз 24 февраля» выступает против монополизма в литературе и сам к монополии не стремится — намерение прекрасное, но есть нюанс. В комментариях к Декларации в соцсетях пишут, что документ игнорирует существование Союза писателей России, который не менее активно поддерживает СВО, за что глава СП Николай Иванов и ряд крупных деятелей удостоились медалей ордена «За заслуги перед Отечеством». Впрочем, среди подписантов есть участники боевых действий — например добровольцы Дмитрий Артис и Дмитрий Филиппов. Писатель Даниэль Орлов известен реальной помощью фронту (а не только передачей туда книжек со стихами), военкора Анну Долгареву трудно упрекнуть в том, что она поддерживает спецоперацию на расстоянии.
Но важно не то, что сделали те или иные участники литературного процесса для страны, а то, что они хотят от нее взамен и что конкретно написали. Внимательно читаем Декларацию: «Государство должно («должно» — любимый глагол по отношению к Родине, звучащий от писателей-патриотов) прекратить тратить средства на демонстративно политически нейтральные проекты в сфере литературы, не говоря о финансировании тех, кто занимается откровенным саботажем».
На кого же тратить средства предлагается — ответ очевидный. И оговорка, что «мы не ждем от государства материальных пособий», а только «рассчитываем быть полезными и ожидаем помощи в издании книг и журналов», — очень слабая.
Оппоненты из противоположного идеологического лагеря говорят о новоявленных «союзниках» как о людях, которые просили у власти денег (и получали их) все эти два года по-отдельности, а теперь делают это коллективно. Но, боюсь, этот упрек нельзя персонифицировать.
В последнее время о писателях говорят исключительно как об иждивенцах — предлагается наконец-то узаконить профессию писателя, назначить выплаты, передать заботу (читай — финансирование) от Минцифры к Минкультуры, поддержать, обеспечить гонорарами…
Но настанет момент, когда тот самый народ, о близости к которому так много говорят, спросит: «А на фига стране содержать современную литературу? Почему она сама себя не может прокормить?» Почему не может, понятно, но пойди объясни.
Но важнее во всей этой истории следующее: буквально на следующий день поэт Дмитрий Мельников призвал создать в России Путинскую премию в области литературы и искусства по примеру Сталинской. Мельников считает, что нужно (еще одно любимое слово), чтобы «Путин сам читал претендентов. Ну, хотя бы просматривал». Только это, уверен живущий в Московской области литератор, позволит вытащить русскую литературу из подполья.
Никто из исследователей не сомневается, что Сталин прочитывал все книги претендентов на премию своего имени, вручавшуюся в течение 14 лет (при жизни вождя — 11). И в 1941 году «Сталинку» первой степени в прозе получили Алексей Толстой, Сергеев-Ценский и Михаил Шолохов. А в поэзии — Николай Асеев, классик белорусской литературы Янка Купала и классик литературы Украинской ССР Павло Тычина, а второе место (я назову три имени из пяти) — Лебедев-Кумач, Сергей Михалков и Твардовский.
Пусть простят меня Мельников и все прочие поддерживающие СВО или скрывающие фигу в кармане современники, но среди них нет ни Шолохова, ни Твардовского. Так что серьезного повода откладывать томик Лермонтова, который, по признанию Владимира Путина, постоянно лежит у него на тумбочке, у президента нет.
Кому и за что давать в таком случае Путинскую премию? Авторы «Союза 24 февраля» (на две трети они поэты) вместе с Мельниковым создали, допустим, двести стихотворений, «в народ» из них ушли не больше десяти. Но соотносимо с поэзией времен ВОВ лишь одно стихотворение самого Мельникова «Напиши мне потом, как живому, письмо…» о сражениях за Мариуполь.
А 90% того, что создавалось после этого стихотворения, — поток маркированных «нужным» смыслом рифмованных текстов: берем название города Донбасса плюс слова «бойцы», «танк», «автомат», «герои», «битва», «смерть» — и стихотворение готово. Исключение из всего стихотворного массива — разве что документальный «Дневник добровольца» Артиса, написанный глазами очевидца и свидетеля.
Стоит заметить также, что название «Союза…» не вызывает ассоциаций с событиями на Украине — в первую очередь на ум приходит дореволюционный «Союз 17 октября» Гучкова и Родзянко. Скорее всего, вскоре писатели это сами поймут и сделают ребрендинг.
И поскольку большинство из них так или иначе связано с Захаром Прилепиным, поскольку раскруткой «за СВО»-поэтов занимались Прилепин и Маргарита Симоньян, — они объездили всю страну. Может быть, действительно стоило назваться «Родней» или «прилепинцами», что ли.
