В журналистике я уже более полувека. Как говорил мой друг, «столько не живут». Для меня она – даже не профессия, а вся жизнь.
Уже начинает забываться, с чего все начиналось. Может, с наивного фельетона в районной газете про местного чинушу, который обидел одинокую старушку, потерявшую сына на войне? Редактор тогда топал ногами и кричал на меня: «Говоришь, это правда, а кому она нужна?». Но чем сильнее он гневался, тем больше крепла в душе у меня уверенность: нужна! Мне было тогда восемнадцать лет…
Повзрослев, взглядов не изменила: журналист должен давать читателю правдивую информацию, даже если кому-то это не нравится, и защищать тех, кто борется с несправедливостью. Хотя, прямо скажем, карьере это не способствует, но я к ней никогда не стремилась.
Когда началось строительство БАМа, работала в областной молодежной газете «Амурский комсомолец». Побывав на стройке в первый раз и вернувшись домой, подумала: а что я делаю в этом сонном городе, когда там, на БАМе, кипит жизнь? На мою просьбу отправить на стройку собкором, редактор ответил отказом: мол, ставки собкора нет. Тогда я обратилась к новым друзьям на БАМе, а те атаковали обком комсомола телеграммами: как же так, мол, стройка комсомольская, а собкора молодежной газеты нет?!. В итоге меня отправили в поселок Тындинский собкором – без ставки, без жилья и без корпункта… Но я оказалась в «буче боевой и кипучей» и была счастлива.
О чем писала? О стратегии строительства, первых десантах и героях, о нравственных проблемах в коллективах. Даже диплом защитила в вузе на тему БАМа.
Много разных историй было… Однажды мы с коллегой из «Гудка» Сашей Логиновым организовали рейд, чтобы выяснить, почему в Тынде не хватает жилья. «Гудок» опубликовал сокращенную версию нашего расследования, а молодежка разверстала материал с фотографиями на разворот.
В то время о стройке писали только в восторженном героическо-романтическом духе. А тут вдруг критика, да еще какая! Молодежка вышла в свет, но до Тынды не дошла. Как потом выяснилось, на стройке ждали высокую комиссию, поэтому и постарались, чтобы статью нашу никто не увидел. Но мы добились, чтобы напечатали дополнительный тираж, и читатели газету все же получили.
Но в «Гудок» меня с первого раза все же не взяли. Покидая БАМ, собкор газеты Александр Логинов признался: «Предложил тебя на мое место, а главный редактор заявляет: за всю историю «Гудка» женщин-собкоров не было! Это мужская работа»…
Редакции все же пришлось нарушить свою традицию, когда не нашлось желающих ехать из столицы на БАМ. Дорога с громким именем издали выглядела заманчиво, а в реальности – бесконечная зима, морозы и отсутствие элементарных удобств.
Но для журналиста здесь был кладезь тем. Я писала о том, как ведомства не могли договориться: кто отвечает за здоровье бамовцев? Или почему оказались не готовы к детскому «буму» на БАМе? Государство экономило на социальной сфере, в результате не хватало жилья, детских садов и школ, не построили ряд объектов здравоохранения…
Перед собкором всегда стоит дилемма: стараться писать так, чтобы всем угодить, или честно делать свое дело, не обходя острые углы. Я никогда углы не обходила. Чего мне это стоило, когда-нибудь расскажу…
Во времена перестройки в МПС решили расформировать Байкало-Амурскую железную дорогу и разделить ее между соседними магистралями, дабы уменьшить убытки. Бамовцы возмутились, в Тынде даже создали штаб и собрали десятки тысяч подписей в защиту БАМа. А я написала большую статью, доказав, что экономия будет мнимой – убытки просто переложат в другие карманы. Проблема в другом – БАМу не хватает грузов. Главный редактор Геннадий Лаптев эту статью опубликовал, несмотря на то, что часть редколлегии была против – не надо, мол, ссориться с МПС. А министр путей сообщения Николай Конарев, прочитав ее, написал на первой странице «Гудка»: «немедленно направить комиссию на БАМ». В итоге решение о разделе дороги было отменено. Правда, ее все же расформировали десять лет спустя. Она не «вписалась» в рыночную экономику.
А вот еще одна «горячая» тема тех времен…
Главному редактору «Гудка» кто-то сказал, что до сбойки в Северомуйском тоннеле осталось всего 500 метров (из более 15 км). И он дал приказ отправить в Северомуйск собкора по БАМу и журналиста из Москвы – и пусть остаются там до сбойки, чтобы не пропустить большое событие! Он не знал, что строители тоннеля попали в опасную зону тектонического разлома, и скорость проходки в те дни измерялась даже не метрами, а сантиметрами.
Мы отправились в Северомуйск. Мой столичный коллега сразу почувствовал, что Север – «не тетка». В крошечной гостинице, куда нас поселили, было так холодно, что чай остывал, пока несешь ко рту чашку. Выяснили, что топливо экономят, потому что в котельной осталось меньше тонны угля. Мы тут же отбили телефонограммой «SOS!» начальнику ВСЖД: «Сегодня в топку котельной брошена последняя тонна угля – завтра Северомуйск замерзнет!». И на следующий день пришел состав с углем.
О тоннеле мы написали целую серию материалов – и о том, как объявляли там голодовку (несколько месяцев проходчикам не платили зарплату), и как решили из-за отсутствия финансирования остановить проходку и демонтировать оборудование под землей. А это грозило большой бедой – затоплением выработок подземными водами. Рассказали о пустых полках в магазинах и о том, как выживают строители в Северомуйске. Проблемы решались тяжело и долго. Стране в 90-е было не до тоннеля-гиганта.
Кстати, если бы главный редактор «Гудка» не отменил свой приказ, мне бы пришлось жить в Северомуйске в ожидании сбойки три года. Я была свидетелем этого долгожданного события. Дала в газету репортаж со сбойки, а спустя два года – и о пропуске первого поезда по тоннелю. Помню эти счастливые мгновенья…
Я проработала на БАМе почти четверть века. Ездила по трассе на попутках, летала в вертолетах, ночевала в палатках и вагончиках, замерзала. Жила стройкой, потом дорогой, ее бедами и радостями.
После БАМа работала в Москве – в газетах «Гудок», «Транспорт России», журналах «РЖД» – партнер» и «Железнодорожное дело 1520». В «Гудке» была заместителем главного редактора, руководила отделами экономики и эксплуатации железнодорожного транспорта и отделом специальных корреспондентов.
А потом из газеты ушла. Если вы читали книгу известинцев под названием «Журналистика умерла. Забудьте», то поймете, почему. Действительно, советская журналистика умерла, на смену ей пришла другая – рыночная.
Сегодня я – член правления Общероссийской общественной организации «Бамовское содружество». В этом году мы отпраздновали 50-летие с начала строительства БАМа. К юбилею выпустили три книги: поэтическую летопись БАМа под названием «Жизнь начинается с дороги», «Последний штурм» и «Они были первыми». Наград у меня немного – два Знака «Почетный железнодорожник» и «Почетный транспортный строитель» и медаль «За строительство БАМа». Но они дороги мне, как и то, что пережила за свою жизнь на грандиозных стройках нашей Родины.