Оговоримся сразу, что на Западе Советский Союз после окончания Второй мировой войны воспринимался именно как «большая Россия», наследник существовавшей на территории Евразии до 1917 г. империи. И поэтому термин «Russia» (Россия) встречается в статьях в СМИ и выступлениях разного рода политиков и государственных деятелей стран Запада не реже, чем «USSR» (СССР, Советский Союз).
Вот каковым же было отношение стран Запада к наследнику бывшей Российской империи?
В нашей стране, традиционно, начало «холодной войны» против СССР датируется частной речью отставного британского премьера Черчилля в университете американского Фултона 5 марта 1946 г. Однако на медали «За победу в холодной войне» ее началом называется… 2 сентября 1945 г., дата окончания войны на Тихоокеанском театре военных действий!
В этой связи представляется необходимым попытаться объективно взглянуть как на саму историю «холодной войны», так и на стратегические установки руководства США в отношении нашей страны.
В опубликованной в июле 1947 г. в журнале «Foreign Affairs» статье «Истоки советского поведения», не скрывалось, что «США продолжают рассматривать Советский Союз не как партнера, а как оппонента на политической сцене». При этом прямо указывалось, что целью вал разведывательного противоборства Турло раскрывал следусударственных или общественных деятелей, наиболее вредных для р«политики сдерживания» является «своими действиями повлиять на развитие внутренних отношений как в пределах России, так и во всем международном коммунистическом движении…». А промежуточными задачами государства, за два года до этого подписавшего Устав Организации Объединенных Наций, объявлялось «создать значительную помеху для советской политики, заставить Кремль работать с большей осторожностью и умеренностью и таким образом положить основу тенденциям, которые должны в конечном счете привести либо к падению, либо к постепенному ослаблению советской власти»[1], то есть, государственного строя в нашей стране. Разумеется, что подобные планы отнюдь не являлись секретом для руководства СССР.
Через несколько месяцев после создания Центрального разведывательного управления США, директивой президента Г. Трумэна 4/A от 14 декабря 1947 г. на ЦРУ было возложено ведение «психологической войны» против СССР в мирное время.
В «Прогнозе возможного развития политической обстановки в мире до 1957 г.», разработанном Объединенным комитетом стратегического планирования США (11 декабря 1947 г.), определяющим фактором мирового развития назывался «идеологический конфликт и столкновение интересов между советским блоком и западными державами», поскольку «никакая другая система ценностей так не противоречит нашей, не является столь непоколебимой в своей цели» [2].
В Директиве Совета национальной безопасности (СНБ) № 20/1 от 18 августа 1948 г. «Цели США в отношении России» – что называется, «оговорка по Фрейду»!, – они формулировались предельно четко: «в отношении России перед нами стоят только две задачи:
- Ослабить мощь и влияние Москвы до таких пределов, когда она уже не будет представлять угрозу миру и стабильности международного сообщества.
- Внести фундаментальное изменение в теорию и практику международных взаимоотношений, которых придерживается находящееся у власти в России правительство».
Причем первая из названных задач «может преследоваться не только в случае войны, но и в мирное время и может быть достигнута мирными средствами». Но, в тоже время, не скрывалось, что «можно сказать, нашей первоочередной задачей мирного времени является планомерное ослабление влияния и мощи России при балансировании на грани войны, а также преобразование нынешних сателлитов России в независимые государства, самостоятельно действующие на международной арене…».
К названным «мирным средствам» достижения геополитических целей относится и проведение Центральным разведывательным управлением США тайных операций (ТО), право на осуществление которых ему было предоставлено Директивой СНБ № 10/2 от 18 июня 1948 г. «Об отделе специальных проектов ЦРУ». При этом под «тайными операциями» понимались «все действия, которые проводятся или организуются нашим правительством против враждебных иностранных государств или групп или в поддержку дружественных иностранных государств или групп, но которые планируются и проводятся так, чтобы какая-либо ответственность за них правительства США не была очевидна для неуполномоченных лиц, а в случае раскрытия правительство США могло бы правдоподобно отказаться от какой-либо ответственности за них…».
В директиве СНБ «Задачи по сдерживанию угроз безопасности, исходящих от СССР» № 20/4 от 23 ноября 1948 г. указывалось: «основной угрозой безопасности США в обозримом будущем будут военные планы СССР и его военная мощь, а также сама сущность коммунистической системы».
Данная директива СНБ США столь же прямолинейно прямолинейно декларировала: «мы должны стремиться достичь наших основных целей, не прибегая к войне, путем реализации следующих задач:
- Способствовать постепенному ослаблению советского могущества – от нынешних границ до исконно русских территорий, а также превращению сателлитов СССР в независимые государства.
- Способствовать развитию в умах советских людей настроений, которые могут помочь изменить нынешний политический курс СССР и позволить возродить независимость народов, готовых к ней и способных поддерживать ее…
- Создавать ситуации, которые заставят правительство СССР признать практическую нецелесообразность действий, основанных на нынешних концепциях, а также необходимость действовать в соответствии с принципами международного права…».
В качестве способа «ослабление потенциала СССР» предлагалось инициировать «усиление внутренних противоречий в СССР и разногласий между СССР и его союзниками»!
Авторов указанной директивы при этом не смущало, что именно перечисленные выше задачи «политики в отношении Москвы» и являлись самыми убедительными и наглядными нарушениями «принципов международного права», в чем ими обвинялся Советский Союз! [3].
Следует также подчеркнуть, что в американских концептуальных документах, наряду с понятием «психологической войны», как синонимичные ему, использовались также термины и понятия «идеологическая война» («Помощь другим странам с точки зрения национальной безопасности», документ Комитета начальников штабов № 1769/1 от 29 апреля 1947 г.), «политическая война» («Цели США в отношении России», директива СНБ 20/1 от 18 августа 1948 г.), «экономическая война» («Задачи по сдерживанию угроз безопасности, исходящих от СССР», директива СНБ № 20/4 от 23 ноября 1948 г.), «идеологический фронт», «идеологическое наступление» («Политика США в отношении советских сателлитов в Восточной Европе», директива СНБ № 58 от 14 сентября 1949 г.) [4].
В директиве СНБ «Задачи и программы национальной безопасности» № 68 от 14 апреля 1950 г. также прямо указывалось, что «основа противостояния США – СССР «конфликт идей». В связи с чем, откровенно признавалось: «мы должны… также пытаться изменить ситуацию в мире путем, исключающим войну. Мы должны стремиться разрушить планы Кремля и ускорить распад советской системы»! Для чего предлагалось: «помимо утверждения наших ценностей, наша политика и действия должны быть направлены на то, чтобы вызвать коренные изменения в характере советской системы, срыв планов Кремля – это первый и важнейший шаг к этим изменениям. Совершенно очевидно, что это обойдется дешевле и будет более эффективно, если изменения явятся результатом действия внутренних сил советского общества» [5].
В этой директиве также подтверждалась решимость США на ведение «открытой психологической войны, направленной на поощрение массового отказа населения от соблюдения верности Советам и подрыв планов Кремля всяческими способами».
Cледует отметить, что еще в 1953 г., Объединенный комитет начальников штабов утвердил следующее определение этого понятия: Психологическая война – запланированное применение пропагандистских и иных информационных мер, предназначенных для воздействия на мнения, чувства, поведение противника или других групп иностранных граждан, которое обеспечит проведение нужной политики, достижение запланированных целей или проведение военной операции [6].
10 апреля 1951 г. президенту США был представлен меморандум «Психологическое наступление против СССР. Цели и задачи», основной целью которого провозглашалось «расширить разрыв, существующий между советским народом и его правителями» [7].
Одна из первых массированных информационных кампаний была предпринята иностранными спецслужбами в период проведения в Москве с 28 июля по 11 августа 1957 г. VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов.
Выступая на совещании руководящего состава московского управления в марте 1966 г. первый заместитель председателя КГБ при СМ СССР Н.С. Захаров подчеркивал, что противник пытается «поколебать морально-политическое единство партии и советского народа, сыграть на национальных и религиозных чувствах отдельных групп населения и тем самым создать наиболее выгодную для себя политическую ситуацию в СССР. Разведывательные службы противника стали основными органами идеологических диверсий».
Было отмечено, что, стремясь выработать наиболее эффективные методы оказания информационно-психологического воздействия на население СССР, в 1966 г. в Гуверовском Институте изучения войн, революций и мира при Стэнфордском университете (в то время – ведущий мировой «советологический» центр в США) был проведен специальный международный симпозиум, посвященный предстоящему 50-летию Великой Октябрьской Социалистической революции. Штаб-квартира Информационного агентства США (ЮСИА) направила во все заграничные представительства директиву о подготовке проведения комплекса пропагандистских мероприятий, направленных на дискредитацию этого исторического юбилея. Помимо этого, с 1967 г. намечается проведение пятилетнего социологического исследования с целью выработки мер «по повышению эффективности информационно-идеологического воздействия на научно-техническую и творческую интеллигенцию, а также на молодежь». Главная его цель, как она формулировалась Государственным департаментом США, состояла в необходимости «сосредоточить внимание на соответствующей обработке местных авторитетов в области культуры и отдельных лиц, которые могут влиять на формирование общественного мнения».
В то время КГБ информировал Генерального прокурора СССР Р.А. Руденко, что в столице «имеется группа связанных между собой лиц в количестве 35-40 человек, которая, используя различные поводы, занимается подстрекательской деятельностью, изготовляет и распространяет политически вредные документы, организует всякого рода протесты против политики КПСС и Советского государства. Часть из этих лиц ориентируется на буржуазную печать и радио». Причем подобные «враждебные проявления и действия указанной группы» находили поддержку у отдельных деятелей культуры и искусства.
В записке в ЦК КПСС с обоснованием целесообразности создания нового управления от 3 июля 1967г. N 1631-А Ю.В. Андроповым подчеркивалось: “Имеющиеся в Комитете государственной безопасности материалы свидетельствуют о том, что реакционные силы империалистического лагеря… постоянно наращивают свои усилия в плане активизации подрывных действий против Советского Союза. При этом одним из важнейших элементов общей системы борьбы с коммунизмом они считают психологическую войну».
Об актуальности вопроса борьбы органов безопасности с акциями и операциями психологической войны свидетельствует и тот факт, что ее технологии продолжают развиваться и совершенствоваться и в настоящее время. Так, в принятом 7 января 2010 г. наставлении Комитета начальников штабов США, констатируется: Психологическая операция – целенаправленное информационно-психологическое воздействие на эмоции, мотивы, мировоззрение и поведение зарубежных аудиторий, которыми могут быть правительства иностранных государств, организации, группы людей и отдельные лица, в целях оказания влияния на принятие ими решений и совершение действий (поступков), выгодных для организаторов операций и способствующих достижению намеченных ими целей» [8].
Далее в цитируемой записке председателя КГБ подчеркивалось: «Замышляемые операции на идеологическом фронте противник стремится переносить непосредственно на территорию СССР, ставя целью не только идейное разложение советского общества, но и создание условий для приобретения у нас в стране источников получения политической информации… Пропагандистские центры, спецслужбы… внимательно изучают происходящие в стране социальные процессы и выявляют среду, где можно было бы реализовать свои подрывные замыслы… Судя по имеющимся материалам, инициаторы и руководители отдельных враждебных групп на путь организованной антисоветской деятельности становились под влиянием буржуазной идеологии, некоторые из них поддерживали, либо стремились установить связь с зарубежными эмигрантскими антисоветскими организациями…» [9].
В этой связи предлагалось: создать в центральном аппарате КГБ самостоятельное управление с задачей организации контрразведывательной работы по борьбе с акциями идеологической диверсии на территории страны, возложив на него функции:
- организации работы по выявлению и изучению процессов, могущих быть использованными противником в целях идеологической диверсии;
- выявления и пресечения враждебной деятельности антисоветских, националистических и церковно-сектантских элементов, а также предотвращения (совместно с органами МООП) массовых беспорядков;
- разработки в контакте с разведкой идеологических центров противника, антисоветских эмигрантских и националистических организаций за рубежом;
- организация контрразведывательной работы среди иностранных студентов, обучающихся в СССР, а также по иностранным делегациям и коллективам, въезжающим в СССР по линии Министерства культуры и творческих организаций».
При этом предусматривалось также создание соответствующих подразделений – управлений – отделов – отделений в местных органах – КГБ союзных и автономных республик СССР, управлениях КГБ по краям и областям.
17 июля 1967 г. Политбюро ЦК КПСС одобрило создание Управления по организации контрразведывательной работы по борьбе с идеологическими диверсиями противника.
Первоначально в структуре 5-го управления было образовано шесть оперативных отделов, а общая численность его сотрудников составляла 201 штатную единицу. Курирование новой линии контрразведывательной работы, что впоследствии позволило Ф.Д. Бобкову назвать ее «политической контрразведкой», было поручено первому заместителю председателя КГБ С.К. Цвигуну. Однако в связи с приданием подразделениям управления новых функций и увеличением количества его отделов к 1982 г. до четырнадцати, штат управления возрос до 424 человек.
Всего же, как вспоминал Ф.Д. Бобков, по «пятой линии» в КГБ служили 2,5 тысячи сотрудников. В среднем в области в пятой службе или отделе работало 10 человек. Оптимальным был и агентурный аппарат – в среднем на область приходилось 200 агентов [10].
Для оказания практической помощи оперативному составу пятых подразделений территориальных органов были проведены кустовые совещания руководящего и оперативного состава вновь созданных подразделений.
Как отмечалось в записке начальника Инспекции при Председателе КГБ при СМ СССР В.С. Белоконева «Анализ работы за 1967 г.», «По единодушному мнению руководителей местных органов КГБ, создание в центре и на местах подразделений по так называемой «пятой линии» позволило значительно повысить уровень контрразведывательной работы на этом политически важном участке.
В результате усиления агентурно-оперативной работы, а также более глубокого изучения процессов среди определенных контингентов населения, органами КГБ были выявлены отдельные лица и группы, которые под воздействием буржуазной пропаганды и по другим причинам допускали политически вредные и антисоветские проявления, ряд таких проявлений был предотвращен, и в отношении совершивших их лиц проведены мероприятия профилактического характера».
О причинах постигшей страну в 1990-е годы геополитической катастрофы бывший первый заместитель председателя КГБ СССР Ф.Д. Бобков писал: «Лидеры упивались или наслаждались властью, отбрасывая всю информацию об угрозах извне, о процессах в стране, могущих посеять недоверие к властям, нарушить стабильность в государстве. Не только руководители государства были поражены вирусом «непобедимости». Болезнь поразила общество».
В опубликованной в январе 2005 г. в журнале «Жизнь национальностей» статье Ф.Д. Бобков подчеркивал: «в годы разгара «холодной войны» ее как войну не воспринимали. О ней говорил и писал лишь ограниченный круг партийных лекторов, да лидеры в докладах цитировали потребные выдержки в пропагандистских целях. Никто при этом не предупреждал об опасности «холодной войны» для государства. В КГБ такую опасность понимали и в меру сил старались не только помочь руководству страны ее осознать, но и стремились донести угрозу, таящуюся в «холодной войне», до широких слоев общественности» [11].
В заключение необходимо отметить, что еще в 1998 г. исследовательский центр РЭНД-Корпорейшн представил президенту США Б. Клинтону доклад «Возрастание значения информационного противоборства» («Strategic Informational Warfare Rising», MR-964-OSD). В нем, в частности, были сформулированы следующие задачи «информационного противоборства второго поколения», то есть, основанного на успешном, с точки зрения руководства США, опыте «психологической войны» против СССР:
- создание атмосферы бездуховности, разрушение национальных духовно-нравственных традиций и культивирование негативного отношения к культурно-историческому наследию;
- манипулирование общественным сознанием и политической ориентацией социальных групп в целях создания обстановки напряженности и хаоса; подмена у граждан иностранных государств традиционных нравственных ценностей и ориентиров;
- дезинформация населения о работе государственных органов, подрыв их авторитета, дискредитация органов управления;
- подрыв международного авторитета государства, его сотрудничества с другими странами [12].
Обратим внимание на первую из названных задач информационного противоборства: – «подмена у граждан иностранных государств традиционных нравственных ценностей и ориентиров, создание атмосферы бездуховности, разрушение национальных духовно-нравственных традиций и культивирование негативного отношения к культурно-историческому наследию». По сути дела, эта задача является парафразом, квинтэссенцией замысла, изложенного в известном «плане Даллеса для СССР». И, по нашему мнению, дает таким образом, окончательный и однозначный ответ на не прекращающийся и поныне спор относительно подлинности данного замысла А. Даллеса [13].
А в декабре 1999 г. «Стратегические рекомендации по информационному противоборству второго поколения» уже были утверждены в качестве директивы Совета национальной безопасности США.
Об актуальности дальнейшего исследования проблем противодействия акциям и операциям «психологической войны» свидетельствует также утверждение Указом Президента Российской Федерации от 5 декабря 2016 г. № 646 новой Доктрины информационной безопасности Российской Федерации.
Источники:
- Главный противник: Документы американской внешней политики и стратегии 1945 – 1950 гг. (далее: Главный противник), М., 2006, с. 121-122.
- Главный противник…, 2006, сс. 270, 383.
- Главный противник… М., 2006, с. 216.
- См.: Главный противник… М., 2006, сс.108, 176, 212, 231-232.
- Главный противник…, сс. 383-384, 386.
- Лайнбарджер П. Психологическая война. Теория и практика обработки массового сознания. М., 2013, с. 399.
- Подробнее см.: Макаревич Э. Секретная агентура: штатным и нештатным сотрудникам посвящается. М., 2007, сс. 226-229, 231.
- Joint Publications 3-13.2 Psyhological Operations, 07 january 2010 (Документ общего штаба Комитета начальников штабов Психологические операции, январь 2010 г.).
- Хлобустов О.М. КГБ СССР. 1954 – 1991 г. Тайны гибели Великой державы. М., 2012, сс. 218-221.
- Макаревич Э.Ф. Филипп Бобков и Пятое управление КГБ. След в истории. М., 2015, с. 184.
- Бобков Ф.Д. Последние 20 лет. Записки начальника политической контрразведки. М., 2006, с. 45, 115.
- См.: Панарин И.Н. Основные методы ведения информационного противоборства. //publikatsii.ru/stats/10243-osnovnye-metody-vedeniya-informacionnogo-protivoborstva.html (дата обращения 5 марта 2017 г.); Гриняев С. Взгляды военных экспертов США на ведение информационного противоборства. // Зарубежное военное обозрение. М., 2001, № 8.
- Подробнее см.: Хлобустов О.М. Еще раз о «пресловутом плане Даллеса». // Труды Общества изучения истории отечественных спецслужб. Том I. М., 2006, сс. 215-220 (www.hrono.ru/statii/2008/hlb_dalles.php).
Олег Хлобустов,
член Союза писателей России,
член Общества Изучения истории Отечественных спецслужб