Знаменитой разведчице-нелегалу Гоар Левоновне Вартанян исполнилось 92 года.
35 лет из них она рисковала свободой и жизнью,
выполняя задания Родины на пяти континентах в десятках стран.
Гоар — по-армянски значит «сокровище».
Сокровище с секретом.
Любовь и разведка
На Лубянке считали, что сильной стороной нашей внешней разведки являются супружеские разведывательные пары, где муж и жена находятся в абсолютной психологической гармонии, подкрепленной их идейной твердостью и верой в победу коммунизма. Анализ работы разведывательных тандемов Бориса и Зои Рыбкиных, Василия и Елизаветы Зарубиных и ряда других подтвердил правомерность такого мнения. Но одних разведывательных тандемов, как бы эффективно они ни работали, мало для достижения стоящих перед разведкой целей. Ведь в целом она — кулак, наносящий удар в самые уязвимые места тела противника, в то время как тандем — лишь два пальца. Поэтому создавали их не в массовом порядке, а поштучно и по мере надобности.
Прелесть разведтандема «Анри-Анита» (под этими псевдонимами супруги значились в секретных файлах Центра) в том, что сформирован он был не по инициативе Лубянки, а по воле самих его участников, о чем они и поведали мне во время «явок».
…В феврале 1940 года шестнадцатилетний Геворк Вартанян по заданию резидента НКВД в Тегеране Ивана Агаянца для оказания помощи советской разведке завербовал семерых друзей-сверстников. Разумеется, оперативных навыков ребята не имели, и подчиненные Агаянца натаскивали их «на ходу». На велосипедах, а чаще пешком они вели слежку за фашистскими агентами, выявляя их связи и вероятные объекты посягательств.
В 1941-м отряд Геворка, прозванный «Легкой кавалерией», пополнился пятнадцатилетней школьницей по имени Гоар. Несмотря на возраст, милой девчонке энтузиазма и отваги при выполнении заданий было не занимать, за что Геворк часто ее одергивал: «Гоар, умерь прыть, не то доканаешь своего ангела-хранителя!»
Гоар Левоновна: «Я родилась в Ленинакане, теперь Гюмри, в 1926 году. Мои родители выехали оттуда в Иран, когда мне было пять лет. Когда приехали в Тегеран, я русского языка не знала. А Геворк не знал армянского. Говорили на фарси, но со временем я выучила русский, он — армянский. Мой старший брат познакомил меня с Георгием. Он сначала давал мне пустяковые задания: пойти туда, принести то, но через год предложил влиться в «Легкую кавалерию». Свою работу в Тегеране мы не считали разведкой, да и слова такого не знали. Говорили просто: «Мы помогаем Родине». Мечтали, что, когда Родина победит, война закончится, мы уедем в Армению учиться…
Геворк до свадьбы очень красиво за мной ухаживал: всегда цветы дарил и броши. Мне это очень нравилось. Потом появилось чувство. Взаимное. Вышло как-то естественно. Когда мне исполнилось двадцать лет, Геворк сделал мне предложение. Затем его отец пришел к моему и попросил выдать меня замуж за сына. Браком сочетались в армянской церкви Тегерана в 1946 году. Это был первый раз, ибо в законный брак я вступала еще дважды…
Как-то я рассказала об этом на встрече с молодыми разведчиками, и зал затих, подумав: «Ну и ловкачка эта разведчица — мужей меняла, как перчатки!» Пришлось объяснить, что все три раза сочеталась браком с одним человеком — Геворком. Но под разными именами и в разных странах. Единственное, о чем жалеем, — не было возможности завести детей…
В 1951 году нас с Геворком вывели в Союз, чтобы пройти спецподготовку. Впрочем, для мужа это было не внове — в Тегеране он успел окончить курсы английской разведшколы. Мы окончили факультет романо-германских языков Ереванского университета, овладели английским и немецким языками. Кочуя по свету, к ним добавили испанский, итальянский, французский…
Кстати, в английской разведшколе Геворк познакомился с будущим главой ЦРУ адмиралом Стэнсфилдом Тернером. В 1979 году, когда мы работали в США под прикрытием супругов — владельцев магазина персидских ковров, мы общались с ним. Они приглашали нас на вечеринки, которые посещали и высокие чины из ЦРУ.
За коктейлями мы подбирали кандидатов на вербовку.
Перестали посещать мы эти party после шифровки из Центра о намерении ФБР взять нас в вербовочную разработку…»
Под колпаком
На одной из «явок» я спросил супругов, какую проблему нелегальной разведки они считают главной.
Геворк Андреевич: «Предатели — вот главная проблема всех разведслужб мира. Именно они виновны в провале Абеля, Молодого, Олдрича Эймса. Но есть еще один фактор, который может привести к провалу, — беспечность самого разведчика или форс-мажорные обстоятельства. Коварство все в том, что теоретически предусмотреть их можно, а реально преодолеть — нет! В фильме «Семнадцать мгновений весны» этот форс-мажор убедительно показан: «пианистка» Кэт, «чистокровная немка», при родах кричала по-русски, что и привело к провалу. Нечто подобное случилось и с нами, вернее, с Гоар, а мне это стоило миллионов загубленных нервных клеток…
Нас пригласили на прием в одно уважаемое общество. Мы отправились пешком, чтобы прийти в назначенное время — там нельзя приходить ни минутой раньше, ни позже. По дороге встретили женское ателье, и Гоар вспомнила, что ей надо сделать укладку волос. Она — внутрь, я гуляю у здания. Когда до ужина оставалось 10 минут, я заглянул в окно. Гоар сидела метрах в трех и сушила волосы под колпаком. Показываю ей часы — пора! В ответ она как заорет по-русски: «Жора, я уже иду!»
Меня аж вверх подбросило, и в следующий миг заорал уже я: «Прыгай в окно, бежим!» Гоар выскользнула из-под колпака и выпрыгнула из окна прямо мне в руки. Весь прием у меня в ушах ее крик стоял. Гоар успокаивала меня: никто ничего не слышал — все были под колпаками, а мастера чаевничали в подсобке. На том и успокоились.
На следующий день у приемника дежурил я. Принял радиограмму в одну строчку. Такие Центр посылал только в случае провала, и я решил, что пришел приказ сматывать удочки. Вчера мы успокоили себя, что все обошлось, а сегодня — радиограмма в одну строчку. Значит, провал!» Гоар Левоновна перебила мужа и обратилась ко мне: «Вот что характерно, Игорь. За 35 лет заграничной работы Жора меня никогда ни в чем не упрекнул, так было и в тот раз!» Но я настаивал: действительно ли «Анита» своим восклицанием на русском языке спровоцировала провал?
Гоар Левоновна: «Да не было никакого провала! А в радиограмме Центр одной строчкой поздравил Жору с присвоением ему звания Героя. Кстати, он — единственный из троих разведчиков, награжденных Звездой Героя, кто получил ее при жизни. Николай Кузнецов и Рихард Зорге Героями стали посмертно… Да и вообще, нам грех жаловаться на судьбу — мы избежали и провала, и предательства!»
Игорь Атаманенко, писатель, подполковник в отставке
№3 (003) 14 августа 2908 г.
