Евгений Примаков (1929–2015) — политический и государственный деятель, экономист и востоковед-арабист. Раскрыты обстоятельства, при которых пытались застрелить знаменитого российского политика Евгения Примакова.
Одному из самых значимых «тяжеловесов» новейшей российской истории Евгению Примакову исполнилось бы 29 октября 95 лет. Премьер-министр и глава МИДа, ученый-востоковед и экономист, признанный авторитет в отечественных разведывательных службах, журналист-международник… Именно работа в СМИ сблизила Евгения Максимовича и его коллегу Леонида Медведко. Однажды оба они, пытаясь сделать репортаж, едва не погибли в очередной ближневосточной заварухе: пули просвистели совсем рядом.
С Леонидом Ивановичем Медведко, заслуженным ветераном журналистики и бывшим сотрудником советской военной разведки, корреспонденту «МК» довелось встречаться за пару лет до его смерти в 2022-м. По ходу того долгого разговора мой собеседник не раз вспоминал о своем давнем друге и соратнике Евгении Примакове. Некоторые из этих рассказов приоткрывают завесу над малоизвестными эпизодами из жизни знаменитого государственного и политического деятеля.
«Мы с Женей были ровесниками, из поколения «детей войны», — уточнил Медведко. — Оба поступили в Московский институт востоковедения, только я в 1947-м, а он на год позднее. После завершения учебы в вузе мне выпало попасть по распределению в ГРУ, став потом корреспондентом ТАСС. А Примаков, окончив аспирантуру, трудился несколько лет на радио и затем перешел в «Правду», работал ее спецкором на Ближнем Востоке. Там — в Сирии, Ливане, Египте, Иордании — наши пути регулярно пересекались.
Зимой 1965 года очередная такая встреча едва не закончилась трагедией: Женя чуть не погиб прямо у меня на глазах.
Я тогда был единственным постоянным корреспондентом советских СМИ (и печатных, и теле-, и радио-) в Сирии. Коллеги-журналисты наведывались туда лишь время от времени — как правило, приезжали, когда в регионе происходили какие-то экстраординарные события. Одно из них громыхнуло в декабре 1965-го: сторонники правых сил предприняли попытку государственного переворота. Едва узнав об этом, редакционное начальство Примакова срочно командировало его в «горячий» регион, где начались активные боевые столкновения. Он приехал в наш корпункт в Дамаске.
На улицах сирийской столицы вовсю гремела стрельба: солдаты пытались бороться с повстанцами, а те хотели их нейтрализовать и подчинить город себе. Выходить из здания при таких условиях было очень опасно. Однако истинно журналистская натура Жени не позволяла ему часами пассивно сидеть в комнате, укрывшись за каменными стенами. В какой-то момент, когда выстрелы раздавались уже буквально рядом с нашим корпунктом, Примаков не выдержал: «Это надо заснять и потом отправить кадры в Москву!»
Он взял фотоаппарат, взобрался с ним на стол, расположенный у окна. Я, заразившись энтузиазмом товарища, полез вслед за ним. Однако такой порыв едва не стоил нам жизни. Едва лишь мы попытались снимать происходившее на улице, как кто-то из вооруженных людей, которые находились внизу, заметил нас, «целившихся» в него объективами фотоаппаратов, и тотчас дал автоматную очередь.
Мы, конечно, поскорее спрыгнули со стола на пол, пригнулись. Но вряд ли такая запоздалая реакция помогла бы. Меня и Примакова спасло от гибели или ранения «обыкновенное чудо»: стрелок, целившийся в нас, промахнулся. А напоминанием о таком смертельно опасном инциденте остались пять отверстий от пуль в оконном стекле…
Одна из запомнившихся встреч с Женей произошла 23 февраля 1966 года все в том же Дамаске. Примаков в сирийской столице оказался тогда случайно: авиалайнеру, на котором он летел, по каким-то техническим причинам пришлось совершить вынужденную посадку. Из аэропорта Евгений Максимович позвонил недавно назначенному начальнику сирийской службы безопасности, полковнику Абдель Кериму Джунди. Его ведомство находилось по соседству со зданием, где располагался корпункт ТАСС. Это дало Примакову повод изящно пошутить, как он это всегда умел делать. Представившись полковнику, Женя по ходу дальнейшего разговора обмолвился: дескать, решил остановиться в соседнем с этим силовым ведомством «тассовском» доме, чтобы быть под надежной охраной сотрудников Джунди.
Тот день врезался в память еще и благодаря состоявшемуся вечером приему в нашем посольстве по случаю Дня Советской Армии. После официальной встречи в дипломатическом представительстве мы с Женей проявили настойчивость и сумели пробиться на прием к новому премьер-министру Юсефу Зуэйну и министру иностранных дел страны Ибрагиму Махосу. Взяли у них интервью, которые потом разместила на своих страницах «Правда». Публикации вышли под двумя нашими фамилиями.
Это был отнюдь не единичный случай из журналистской практики. Работая за рубежом от разных «контор», мы вместе с Женей неоднократно беседовали с президентами, с премьерами… Интервью публиковала «Правда», указав авторов: «Е.Примаков, Л.Медведко». А кончилось тем, что я благодаря своему товарищу перешел работать в редакцию главной газеты страны. Женя походатайствовал перед своим начальством: давайте Медведко к нам возьмем!
Стаж нашей с Примаковым дружбы насчитывал более 60 лет, она выдержала испытание временем, непростыми обстоятельствами жизни. Ей не смогло помешать даже назначение Евгения Максимовича на высшие государственные посты. Ведь настоящая дружба всегда оставалась для него ценностью первого ряда. Как близкий товарищ, Женя еще в студенческие годы присутствовал на моей свадьбе. А много десятилетий спустя, уже будучи серьезно болен, он все-таки пришел на наше с супругой семейное торжество — бриллиантовую свадьбу…»
