– А прикинь, если ему Героя теперь дадут! — выдохнул коллега Ярем, оторвавшись от моего ноутбука.
Дело было числа 10-го августа, на третий день после ранения Поддубного. Ко мне в Курске приехал один из спасителей Евгенича — Серега — и передал флешку. Это его регистратор записал те без преувеличения эпохальные кадры. Обгорелый военкор босыми ногами выходит на дорогу после тяжелейшего ранения, приближается к машине Сереги и спрашивает: «До больнички подкинешь». Этими кадрами и был впечатлен мой коллега, сделав предположение, которое уже тогда не казалось фантастическим.
– Да запросто, — согласился я с Яремом. — Но сейчас он об этом думает в самую последнюю очередь. Если вообще думает.
В этих кадрах — иконописный русский богатырь. Несгибаемый, несгораемый, непобежденный, с православным крестом на шее. Живое воплощение Святой Руси. Он принял на себя основной огонь, чтобы его товарищи в машине следом могли спастись. Они так договаривались заранее. Он должен прикрыть своей броней.
И спастись. Ради родных, в первую очередь.
Но спастись — не значит выжить. И даже в Москве, в Склифе, он продолжал неистовую борьбу, перенеся адские муки ожоговой болезни. Когда продукты разложения токсинами отравляют кровь. Когда от боли нет сил даже стонать. Когда организм сам по себе должен сделать не меньше, чем врачи.
Когда-нибудь он сам расскажет об этих самых страшных днях своей жизни. И, надеюсь, ни у кого не возникнет глупого вопроса — за что журналисту дали Героя России.
