Недавно Департамент культурного наследия Москвы сообщил, что случайно были обнаружены бумаги, связанные с именем Владимира Гиляровского. «МК» связался с краеведом Филиппом Смирновым, который нашел ценные документы. Мы поговорили с ним о возможных пристрастиях дяди Гиляя, его лошадях и о том, где знаменитый журналист и знаток Москвы проводил вечера. Здесь Первопрестольная от него в цитатах.
«И чтобы знали жители новой столицы, каких трудов стоило их отцам выстроить новую жизнь на месте старой, они должны узнать, какова была старая Москва»
— По образованию я филолог и с 90-х годов увлекаюсь собирательством старых книг — библиофил, у меня довольно богатая библиотека, и я знаком со многими букинистами города. Дело в том, что очень часто, когда у людей умирает кто-то из близких, они приносят на продажу всю оставшуюся после человека библиотеку. Букинисты отбирают для себя самое ценное, а с тем, что остается, им возиться неохота, и они это сбывают. Недавно мой приятель-букинист предложил купить по цене макулатуры пять коробок, набитых книгами и бумагами, которые покрыты патиной времен, паутиной. Я забрал, дома стал постепенно разбирать и среди всего вижу: бумажка, адресованная Гиляровскому. Затем нашел что-то вроде ежедневника — планирование месяца с заметками на апрель, похоже, что написано рукой Гиляровского (все же я не графолог, но похоже!). Когда рассортировал все находки, получилось около трех книжных полок различных бумаг: неатрибутированные документы с рядом рукописных заметок, меню, визитные карточки, несколько писем, которые, по моему предположению, написаны Гиляровским. Ничего лучше, чем обратиться в Департамент культурного наследия, я не придумал. Там взглянули на находку и попросили передать обнаруженное в полном объеме на баланс в научно-методический кабинет при Московской археологической службе. Затем мы это изучили детальнее и сейчас с большой степенью вероятности можем утверждать, что перед нами большой объем документов, которые датируются примерно с 1896 года. Есть вещи, которые имеют отношение ко времени уже после смерти Гиляровского. Получается, что архив составлял не он, а может, его секретарь.
— Расскажите о документах, которые вы нашли. Что в них?
— Это случайный набор документов. Не рукописи статей, а, например, приглашение на памятный вечер Л.Н. Толстого, меню различных торжественных обедов, на которых сделаны случайные пометки. Точно утверждать, с чем они связаны, на данный момент сложно. Там же нами были найдены документы, которые можно классифицировать как гранки (напечатанный текст, отданный журналисту для финальной проверки на предмет ошибок — М.Ч.). Лист поделен пополам, на одной стороне — текст, а на второй — поле для комментариев, которые там даны; но непонятно, чья это статья: нет ни начала, ни конца. Есть «графоманские сборники» — набранный на печатной машинке роман, что-то из области пуризма, там значится: «Буду признателен за ваши слова…» Кто автор этого романа, неизвестно. Непонятно также, была ли написана рецензия на этот текст. Карта Македонии, под ней — македонская газета, там же меню 1912 года, там же бумажка, сложенная вчетверо, в ней стихи. Как видите, документы самые разные.
— Какую работу сейчас предстоит провести с находками?
— Когда мы составим полную опись, то самое ценное (а там есть много дубликатов), в том числе рукописные пометы, визитные карточки и прочее, мы оцифруем, составим опись. Находка может стать хорошим дидактическим материалом для студентов — реставраторов бумаги. Даже если это не принадлежит Гиляровскому. Музейный фонд трогать-то нельзя. Поэтому проведем студенческую реставрационную работу документов и поместим их в коллекции Музея Москвы. Еще находки будут представлены в виртуальном музее «Московский код».
— А что за экспонаты представлены на выставке «Находки в реставрации»?
— Там совсем маленький объем от того, что мы нашли. То, что мы быстро смогли экспонировать. Там есть замечательные вещи. Например, кредитный билет, на котором обозначено следующее: «Когда-то это стоило 25 рублей». Почерк похож на руку Гиляровского, но утверждать точно на данный момент трудно. Представьте себе: сидит брюзга, копилочку открыл, а там кредитный билет Временного правительства. Смотрит на него, рассуждает: «Когда-то это стоило дорого, а сейчас это не стоит ничего».
Там же мы нашли отрывные деньги. Был в нашем государстве такой небольшой период, когда медные монетки стали стоить значительно дороже обозначенного на них номинала. Монетка — рубль, а по факту — 15. Цена металла выше, чем номинал монетки. Купить на нее что-либо было невозможно, потому что курс постоянно менялся. И тогда была выпущена «бумажная мелочь» — простыночка (как марки), похожая на книжечку билетов, длинная гармошка из бумажных рублей: оторвал и отдал. Есть яркий плакат, сообщающий, что парикмахеры работали целый день бесплатно, отдав деньги в пользу фронта, — краска про 1915 год. Такой вот акцент!
«Москва уже на пути к тому, чтобы сделаться первым городом мира. Это на наших глазах».
— Что эти документы говорят о Гиляровском?
— О Гиляровском, в принципе, мало что известно, поэтому любая находка, связанная с ним, представляет ценность. Он был многогранной личностью! Не только талантливый журналист, корреспондент, который нашел свою журналистскую нишу — репортажи. Он был человеком, который умудрялся быть центром коммуникации, на передовой. В свое время Михаил Кольцов придумал репортаж, где журналист меняет профессию. Гиляровский делал нечто подобное до него. Правда, он не трудоустраивался, как Кольцов, но добивался возможности подежурить, например, с пожарными и рассказать об их профессии изнутри.
Мы нашли список лошадей, получивших призы, там также обозначены владельцы этих лошадей. Дело в том, что до 1940-х годов транспорт был преимущественно гужевой. Приведу сравнение: у сегодняшних владельцев яхт, навороченных автомобилей есть что-то вроде своего маленького сообщества, свой круг. Здесь та же история с лошадьми. В списке есть лошадь Гиляя. Это говорит о том, что человек занимался выездкой, владел конюшней, у него была лошадь, которая участвовала в скачках и получала призы. Это, с одной стороны, раскрывает его личность, но с другой — рассказывает нам и о городской жизни того времени.
Мы можем прочитать какую-либо монографию, где будут упомянуты какие-то документы, на основании которых можно будет о чем-то судить. Но здесь перед нами ряд оригинальных документов эпохи, имеющих отношение к значимому человеку того времени, которые дополнили его очень ограниченный архив. У Гиляровского есть родственники, но они категорически не идут на контакт с исследователями. Наверняка у них есть на это свои причины. Но из-за этого мы не можем увидеть диванчика, на котором спал Чехов, не имеем возможности создать мемориальную квартиру в Столешниковом переулке… Есть какой-то набор документов, переданный когда-то исследовательницей Галиной Монастыревой в Фонд русского зарубежья. Но там 4 визитки, 5 приглашений, 4 письма — небольшое количество документов. И если к этому вдруг прибавляется еще около сотни, — пусть не прямых, не автографов, не гранок, не любовных писем, — это значительно меняет картину. Это вариативное поле для размышлений о том, о чем думал Гиляровский. Мне кажется, что обретение этих документов важно для культуры в целом, а не только для исследователей Гиляровского и краеведов.
«Я — москвич! Сколь счастлив тот, кто может произнести это слово, вкладывая в него всего себя. Я — москвич!»
— Получается, находки говорят не только о самом Гиляровском!
— Да! Это и про него, но и не про него. Среди документов есть приглашение в директорскую ложу на вечер памяти Л.Н. Толстого. Толстой — спорная фигура в то время, а речь идет, скорее всего, о событиях 1918 года: Москва в разрухе, а тут директорская ложа! Вдобавок ко всему торжественное приглашение, да и кому?! В том бушующем мире люди придумывают столпы, мимо которых проходить нельзя: вечер памяти Толстого и Жуковского, где они возвращаются к важнейшим сюжетам, которые касаются России. Это касается и Гиляровского — да, Москвы — да. Но и не только! Это история идей, история людской мысли того времени.
— Находить такие ценности — это талант!
— Мне как-то сказали, что у меня дар находить такие вещи. Но даром это назвать нельзя. У каждого предмета есть своя ценность. Кто-то ее видит, а кому-то она недоступна, все зависит от того, какую мы ценность в этом видим сами.
