Условия, создаваемые организаторами на курсах по военной журналистике «Бастион», курортными не назовёшь даже в шутку. Корреспондент «АиФ в Туле» проверила это на себе.
Круглые сутки начеку
35 журналистов из разных российских регионов. Едва знакомимся, нам дают понять, что всё будет не просто.
«В условиях боевых действий вы не сможете пойти туда, куда вам вздумается и делать то, что захочется. Это не мирная жизнь, и в любой момент, на каждом углу вас могут поджидать неприятные сюрпризы. Военкор всегда должен быть начеку и понимать, что от его действий зависит не только собственная жизнь, но и судьба оказавшихся рядом товарищей», – говорит военный психолог, попутно изучая нас.
Подъём – в 6.00, отбой – в 23.00. Ночное время – для того, чтобы восстановить силы и привести себя в порядок перед занятиями. Обычно моё утро начинается с кофе, здесь – с физических упражнений в 7.00. Мало того, что нужно ходить строем, учиться грамотно выполнять парные упражнения и не отставать во время пробежек от других, так ещё и стоять в планке до тех пор, пока на зарядку не придут опаздывающие.
Изучаем элементы экипировки. Правильно подобранный бронежилет и полуботинки способны не просто подарить чувство защищённости, но и в неожиданные моменты спасти жизнь. Главные условия – удобство при перемещении и наличие дышащих тканей. Немного пользы от наколенников, сползающих с ног при передвижении ползком, и штанов, рвущихся по швам при первом же приседании с камерой.
«Желательно не отличаться от военных и носить вещи, позволяющие слиться с толпой и природой. Одевая ярко-синюю экипировку, вы делаете себя живой мишенью», – продолжает инструктор.
В руках – обезвреженная граната Ф-1. Фото: АиФ/ Полина Зубакова
Сапёры, в свою очередь, с увлечением рассказывают о видах взрывных устройств, с которыми приходится сталкиваться в зонах боевых действий. На парте в учебном классе противотанковые мины ТМ-89, противопехотные гранаты Ф-1, ПФМ-1 «Лепесток» и артиллерийские мины. Все они обезврежены. Так что трогаем, фотографируем, изучаем.
Далее – стрельба по мишеням. Казалось бы, какое отношение имеет оружие к корреспондентам? И всё же, ситуации случаются самые непредвиденные.
Перед тем, как занять исходные позиции, выслушиваем правила обращения с АК-74.«Принять горизонтальное положение – полбеды. Самое интересное – заряжание. Сначала удерживаем автомат левой рукой за цевьё (переднюю часть ружейной ложи, закрывающую ствол полностью или частично, – прим. ред.) и правой – присоединяем снаряженный магазин. Затем ставим переводчик на автоматический огонь, если оружие находится на предохранителе. Напоследок – правой рукой за рукоятку отводим назад до отказа затворную раму и отпускаем её. Стреляем. Если же не предстоит немедленное открытие огня или не последовало команды «Огонь!», автомат должен быть на предохранителе», – говорит инструктор-стрелок.
Надеваем баллистические наушники и ложимся на землю, спрятавшись от палящего солнца. Делаем всё, что сказал мужчина. Левая рука поддерживает цевьё, вторая – на спусковом крючке. Раз, два, три… первый выстрел! И понеслось…
Со всех сторон гремят хлопки. Но они не отвлекают, а наоборот, подогревают азарт. Перед правым глазом – прицел, через который на другом конце поля виднеется вдалеке заветное «яблочко». Хоть разочек попасть в него…
«Время истекло», – объявляет спустя две минуты инструктор.
А вместе с ним – закончилось содержимое магазина. Что ж, пора подводить итоги.
Подходим к мишеням. Внимательно высматриваю дыры от пуль… Нашла! Пусть в десятку попасть не удалось, и всё же, четыре раза удалось задеть крайние точки!
«Вы все молодцы, ребят. Но хотелось бы, чтобы вы никогда не применяли оружие на практике», – заключает стрелок.
Второй и третий дни полностью посвящены оказанию первой помощи.
Санинструктор и начальник медицинской службы отряда показывают, как нужно накладывать жгут себе или раненому товарищу. Но одно дело – понять принцип, другое – выполнить отработанную технику за короткое время.
Рабочее поле сапёра. Фото: АиФ/ Полина Зубакова
Мы делимся на пары. Первый – «ранен», другой – готовится его перевязывать. На оказание помощи 15 секунд. Главное – не забыть про аптечку, что всегда и днём, и ночью должна быть на поясе!
«Ранение правого и левого бедра. Время пошло!» – объявляют медики.
«Сильнее завязывай жгут, что ты жалеешь раненого? Жгут же сползёт с ноги, пока будешь тащить человека к кустам», – делает мне замечание санинструктор.
В позиции лёжа затянуть резиновую ленту не так-то просто, в отличие от её турникетного аналога на липучке. Но не условия подстраиваются под нас, а мы под них. В идеале при ранении в руку или ногу жгут должен быть туго затянут у основания конечности. Причём так, чтобы рука или нога мигом занемели из-за прекращения циркуляции крови.
«Наложила? Дальше ты должна отнести раненого в безопасное место. Но не поднимай головы, иначе пристрелят. Нужно положить его лицом к себе и ползком переместиться по полю. Как только доберёшься до нужной точки, проверяешь его состояние», – добавляет специалист.
Да уж… задача, требующая быстрой реакции и хорошей физической подготовки. Повезло, что не досталось повреждение шейной артерии, на передавливание которой требуется ещё меньше времени. Я уже надеюсь, что эти знания мне никогда не пригодятся.
Тем не менее, медицинский курс – ещё цветочки. Самое сложное впереди…
На колени!
За окном автобуса, в котором мы едем к полигону, поют птицы и светит яркое солнце. Нас ждут занятия по оказанию первой помощи и командной работе. Надо будет надеть химзащитный костюм и освоить жизнь в окопах.
Пересекаем контрольно-выпускной пункт и тут со стороны водителя раздаётся оглушительный взрыв. В салон врываются «националисты», выкрикивая приказы вперемешку с матом.
«Быстро на пол! Выползли из автобуса и – вперёд!» – орёт один из них.
Потрясённые, вываливаемся на обочину. Там боевики с оружием. Меня хватают двое крепких парней. Один прижимает к земле, другой – проверяет аптечку, карманы.
«Нема у неё, – говорит он. Его руки дрожат то ли от злости, то ли от волнения. – Связывай».
Мне связывают руки, на голову накидывают плотный мешок. Душно, страшно и ничего не видно.
«Поднялась и пошла. Быстрее!» – приказывают и толкают в спину.
Плен. Фото: Парк «Патриот»
Идти тяжело. Куда не вижу. Спотыкаюсь. Меня вновь грубо толкают в спину. Ноги путаются в траве и развязавшихся шнурках. Наощупь нахожу такого же бедолагу-коллегу. Цепляюсь за него, так создаётся живой «поезд». А вокруг мат и выстрелы, выстрелы и мат.
«Встали! Сели! Встали! Побежали!» Подгоняемые боевиками, бежим сквозь заросли, натыкаемся на деревья. Нас явно гонят в лес. Не дают перевести дыхание, ускоряют темп. Слышу, как кто-то упал, его пинают, оскорбляют и торопят с удвоенной силой. Кто-то пытается отбиться, оказать сопротивление, и тут же огребает по полной программе и он, и те, кто рядом. Накатывает волна ужаса от полного бесправия и безысходности.
Слышится плеск воды и хлюпанье грязи. Понимаю: впереди – болото! Воздух в мешке сэкономить уже сложнее. Обстановка накаляется, а вместе с ней и нервы.
«Что застряла, овца? Двигайся дальше!» – орут мне в ухо, поднимая меня за капюшон из грязной, засасывающей ноги, жижи. Пытаюсь идти дальше. Прислушиваюсь к голосам, выставляю связанные руки вперёд, пытаясь снова зацепиться за «своих». Но хватаюсь за боевика. Чувствую, что он в лёгком шоке от моей мёртвой хватки, но я его не выпускаю. Ещё пара заросших водоёмов, и я уже ничего не соображаю, ноги болят от перенапряжения мышц.Дышать в мешке становится невозможно.
«Ты кто такая?», – хамисто спрашивают меня.
«Корреспондент».
«Что забыла здесь?»
«Пишу репортаж».
«Какой, нафиг, репортаж?!» – выходит из себя боевик и бьёт меня по щеке. Щека горит. Ошалев, молчу. На меня сыпется поток оскорблений. Боевики ярко обсуждают, что они хотят со мной сделать. Чувствую полное бессилие. К тому же дышать в мешке становится невозможно. Ноги подкашиваются. Я не понимаю уже, это наша учёба или на нас и в самом деле напали националисты. Паника подкрадывается и быстро наполняет меня. Только бы выбраться, только бы выжить.
«Что, задыхаешься? – спрашивают меня с издёвкой. – Может, сдашься?»
«Я больше не могу…», – едва выдавливаю из себя.
«На колени!» – приказывает мужчина, резким движением стягивая с головы мешок и разрезая на запястьях впивающиеся в кожу стяжки. В глаза бьёт непривычно яркий свет, а в нос – свежий воздух.
«Как ты? Цела?» – спрашивает «мучитель», уже по-дружески протягивая флягу с горячительным.
На ответ нет сил. Тупо смотрю на асфальтовую дорогу, по которой переваливаются тёмно-зелёные силуэты «выжившей» половины группы. Их заталкивают в «УАЗ» и везут к конечной точке, где ожидаются «допрос» и «расстрел». Выстрелы смолкают, уступая место лесной тишине.
Те, кто не вынес путь, собрались на лужайке. В грязи и бараньей крови. Одни оживлённо обсуждают испытание, другие – молча сидят в стороне, пытаясь прийти в себя.
Всё намного хуже
«Это жёсткий, но полезный опыт. Именно по «захвату» можно оценить собственную готовность к работе в зоне боевых действий и пересмотреть возможные риски. Если здесь всего лишь игра, то в реальности всё намного хуже. Прежде чем стать военкором, нужно понять, что в реальных условиях, несмотря на Женевские конвенции (международно-правовые стандарты гуманного обращения во время войны, – прим. ред.), противник не будет с вами любезничать», – заключает военный психолог, собирая нас в круг. Теперь ему предстоит успокоить и подбодрить нас.
Облачаюсь в химзащитный костюм. Фото: Парк «Патриот»
Кстати, до химзащитных костюмов мы всё же добрались. И в окопах прятались, и на танке посидели. Физически я справилась с курсом нормально, а вот психологически… В какие-то моменты мне начало казаться, что вся эта история совершенно не для меня. Однако, вернувшись домой, я поняла: если Родина скажет надо…
СПРАВКА
