В отличие от дезинформации или пропаганды, которые нужны только заказчику, fake news — это информация, которую хочет публика
Толковый словарь английского языка Collins объявил fake news словом 2017 года. Подразумевались фейковые новости, бродящие по интернету. Но в то же время на фальшивых новостях попались несколько ведущих СМИ.
Само понятие появилось в 2000-е. Оно обозначало пародийные новости, намеренно представленные в виде настоящих в интернете (например, такие публиковал знаменитый The Onion) или вечерних ТВ-шоу.
Настоящий бум fake news связывают с избранием Дональда Трампа в 2016-м. Либеральные медиа весь год обвиняли правых и русских в намеренном распространении fake news для дискредитации демократов и Хиллари Клинтон. Дональд Трамп регулярно обзывал этим словом главные американские СМИ.
Совместными усилиями они так накрутили его частотность, что, по данным Collins Dictionary, употребление словосочетания fake news в 2017 году выросло год к году на 365%.
Надо же было так совпасть: не успел Collins выбрать fake news словом года, как сразу несколько ведущих СМИ отметились фальшивыми новостями. Они, конечно, неспециально. СМИ просто хотели разместить сенсационные новости, а те оказались фальшивыми.
Ужасная неделя
Как и положено, речь шла о Трампе. 1 декабря ABC News опубликовала сенсационное сообщение, что Дональд Трамп якобы еще перед выборами поручил своему помощнику Майклу Флинну наладить координацию с русскими. Это ясно доказывало участие Кремля в выборах на стороне Трампа. Однако очень быстро выяснилось, что поручение установить контакт с русскими Трамп дал уже после избрания. Иностранные контакты входят в обязанности помощника по нацбезопасности, так что ничего разоблачительного тут нет. ABC News отозвала новость и отстранила репортера на четыре недели без оплаты.
Через неделю CNN опубликовала сенсацию, что Трамп и его сын вo время предвыборной компании получили секретные документы WikiLeaks до того, как ресурс их опубликовал. Это могло как-то доказывать вовлеченность предвыборного штаба Трампа в антиамериканский заговор. Снова разгорелся скандал, прочие СМИ подхватили. И снова оказались перепутаны сроки: WikiLeaks действительно посылала письмо сыну Трампа, но уже после того как материалы стали публичными. Так что ничего особенного в этом факте нет.
Президент, разумеется, отпраздновал оба случая твитами, снова заклеймив создателей fake news. А ведущий отраслевой журнал Columbia Journalism Review назвал первую неделю декабря ужасной для американских СМИ.
Ошибки в СМИ случаются. И они тем громче, чем сенсационнее материал. Именно возможная сенсационность провоцирует наиболее скандальные ошибки. Но о профессионализме СМИ надо судить, конечно, не только по частоте ошибок, но и по тому, как они их исправляют.
И здесь, кто бы что ни говорил, американские СМИ показывают высокий класс, демонстрируя полную прозрачность и даже заказывая сторонние расследования собственных ошибок, как это сделал, например, журнал Rolling Stone. В 2014 году он опубликовал историю об изнасиловании в Университете Вирджинии, опираясь лишь на слова якобы пострадавшей. Другие СМИ, включая The New York Times, указали на противоречия в материале. Rolling Stone отозвал статью и заказал Колумбийской школе журналистики расследование методов своей работы. Расследование установило, что да — стандарты журналистики в редакции нарушались. Журнал опубликовал это расследование на собственных страницах, используя подзаголовок «Анатомия журналистского провала».
Тема насилия в кампусах была очень острой и востребованной. И Rolling Stone не устоял перед соблазном. Красота истории оказалась важнее достоверности.
Привлекательность фейка
Нечто похожее происходит и сейчас. Материалы, разоблачающие Трампа, — в центре внимания публики, все еще переживающей шок выборов. Немаловажно — разоблачения хорошо продаются. Тиражи ведущих СМИ, пугающих читателя ужасами трампизма, за год после выборов выросли в полтора-два раза, и это на фоне глобального кризиса в медиаотрасли. Поэтому редакции спешат опубликовать выгодную фактуру. Искушение настолько велико, что иногда притупляет бдительность.
Так что fake news надо рассматривать не столько как ложь, сколько как соблазн опубликовать новость, востребованную аудиторией. В этом отличие от дезинформации, «джинсы» или пропаганды, которых хочет только тот, кто их сочиняет. Fake news — это информация, которую хочет публика.
Когда говорят, что кто-то «сфабриковал» или «вбросил» фальшивую новость, это вообще никак не описывает природу явления. Мало ли кто и что хочет сфабриковать или вбросить. Если бы это было так просто, маркетологи и пропагандисты, нажимающие кнопку post, обогатились бы. На практике же пропаганда или дезинформация не распространяется дальше первичного источника, если только сама публика не хочет эту информацию. Fake news порождаются не фабрикацией, а запросом на однозначную картину мира.
От соблазна опубликовать востребованную информацию трудно удержаться даже ведущим профессиональным СМИ с их стандартами факт-чекинга. Что уж говорить об интернете с его миллионами наивных авторов, десятками тысяч пламенных активистов и тысячами злонамеренных пропагандистов.
Полезные провокации
Еще одна недавняя история хорошо показывает природу этого искушения. Некая Джейми Филипс обратилась в The Washington Post с обвинениями в адрес республиканца Роя Мура, который как раз переизбирался в cенат. По ее словам, много лет назад, когда ей было 15 лет, политик имел с ней связь и даже принудил к аборту. А сейчас она просила газету опубликовать эту информацию, чтобы нечестивец был наказан и не переизбрался.
Фактура была очень заманчивой. Тут и сексуальные обвинения, и выборы, и республиканец. К тому же несколько женщин уже обвинили Мура в подобных прегрешениях (в конце концов он так и проиграл выборы демократу). Еще одно обвинение хорошо укладывалось в нужную картину.
Журналистам очень хотелось дать публикацию. Три репортера две недели интервьюировали Джейми. Но что-то смущало: уж слишком она настаивала на публикации. В конце концов они отказались и правильно сделали. Оказалось, что женщина связана с Project Veritas. Это правоконсервативная группа, которая организует провокации для СМИ и общественных организаций с целью разоблачить их леволиберальный уклон.
То есть некие провокаторы специально искушали ведущую американскую газету «вкусной» фактурой, чтобы подстроить публикацию и потом поймать авторов на лжи. Получился бы громкий скандал и праздник для трампистов.
Нечто подобное, кстати, удалось в России 16 лет назад PR-агентству Promaco. Оно предложило 21 московскому изданию разместить проплаченный текст об открытии несуществующего магазина. 13 взяли деньги и опубликовали фейк. А Promaco их потом разоблачило.
В западных СМИ подстроенные и удавшиеся провокации тоже случались. Например, в середине 1990-х профессор физики Алан Сокал написал статью «Преодолевая границы: к вопросу о трансформативной герменевтике квантовой гравитации». Статья постулировала, что квантовая гравитация — это социальный и языковой конструкт, и содержала прочую чушь, но в целом соответствовала модному постмодернистскому подходу.
Сокал хотел изобличить левый и постмодернистский уклон в гуманитарных дисциплинах, дискредитирующий науку. Он предложил статью в журнал Social Text. Редакторы ничего не понимали в физике и не смогли оценить чушь, но уловили идеологически близкую интонацию. Они не устояли перед искушением — ведь даже физика, точная наука, доказывала правоту постмодернизма, причем на уровне квантовой гравитации. Статью опубликовали. Скандал разразился во всю мощь.
Что проверять
Promaco искушало московские СМИ деньгами. Алан Сокал искушал гуманитариев идеологией. Project Veritas искушала The Washington Post скандальным разоблачением, где в жарком сюжете переплелись сексуальный харассмент, выборы и республиканцы.
Журналисты The Washington Post — единственные, кто устоял перед соблазном fake news. Возможно потому, что факт-чекинг The Washington Post был нацелен не против чужой лжи, а против собственного искушения. Удалось, справились. Борьба против fake news — это борьба против соблазна, а не против дезинформации. Победить искушение могут немногие профессиональные аскеты пера. Которые, кстати, будут проигрывать из-за своей аскезы другую схватку — за внимание публики.
Остальные будут публиковать и репостить фейк. Борьба за внимание важнее борьбы за достоверность. До тех пор, пока не изменится представление о 
достоверности или не выработается иммунитет к fake news.
Андрей Мирошниченко