Западные соцсети, заблокированные в России, могут попытаться оспорить решение суда. Но они должны изменить свою политику и перестать распространять экстремистский контент.
Об этом в интервью «Известиям» заявил глава комитета Совфеда по конституционному законодательству и государственному строительству Андрей Клишас. Кроме того, сенатор оценил идею референдума на Украине, высказал свое мнение о судьбе YouTube и рассказал о реализации конституционных поправок.
«Референдум может стать инструментом манипулирования в руках организаторов»
— Андрей Александрович, в Кремле обозначали, что условия России для Украины по итогам спецоперации — демилитаризация и денацификация страны, признание Крыма и республик Донбасса, а также закрепление нейтрального статуса Украины. Каких изменений это потребует в ее законодательстве или международных соглашениях?
— Нас не очень беспокоит то, что Украина будет делать в своем законодательстве. В Конституции у них уже написано, что они должны быть нейтральным и безъядерным государством. Проблема состоит в том, что украинское руководство не желает исполнять те обязательства, которые само на себя принимает. И это даже в случаях, когда гарантами выступают крупные европейские государства. Мы знаем это по примеру ситуации с [экс-президентом Виктором] Януковичем, по примеру Минских соглашений.
Их правовая система — их внутреннее дело. Вопросы относительно заключения и согласования положений международного договора находятся в сфере ответственности российской делегации. Тут можно лишь отметить, что в случае соблюдения всех необходимых процедур и последующей ратификации Украиной международного договора, его положения станут частью ее правовой системы.
— У них отношение к Конституции очень специфическое после антиконституционного переворота 2014 года. Но есть ряд вопросов, которые подлежат вынесению на референдум. Предметом вынесения может быть изменение I, III, XIII глав Конституции Украины, вопросы общегосударственного значения, изменение территорий и ряд других вопросов. Если Украина исходит из того, что территории Крыма и Донбасса принадлежат ей, то референдум в соответствии с положениями их же собственных законов проведен быть не может.
Украина не является ни правовым, ни свободным, ни демократическим государством. Поэтому референдум может стать инструментом манипулирования в руках организаторов. Делать расчет на то, что Украина при принятии своих политических решений будет опираться на демократические процедуры, весьма сложно. Мы видим тотальную цензуру, запрет оппозиции, запугивание.
— Он может затянуться надолго, да. Они полностью контролируют эту ситуацию. Это и проведение референдума, и правила агитации, и подсчет голосов, и объявление результатов. Это будет находиться под контролем Украины. Крым и республики Донбасса не будут принимать в нем никакого участия. То, что мы получим по итогам возможного референдума, будет носить специфический характер.
— По новому закону об ответственности за дискредитацию российских ВС уже возбуждено несколько дел. Насколько эффективными вы считаете формулировки закона? Не требуют ли они конкретизации, учитывая, что критики называют их очень общими?
— Формулировки закона считаю эффективными и проработанными. Более того, над формулировками этих норм работали дважды. Первый раз до внесения законопроекта, второй — когда расширяли перечень органов, действия которых могли быть дискредитированы. Это и Росгвардия, и другие подразделения силовых структур, вообще государственные органы. Минобороны тоже оценило, что было бы справедливо, чтобы все, кто защищает нашу страну, включая госорганы за рубежом, были защищены. Мы принимали это в ускоренном режиме. Когда началась спецоперация, мы увидели объем негативной фейковой информации, которая захлестнула СМИ. Выявить необходимость доработки какой-либо нормы можно лишь после формирования практики ее применения. Когда дела только возбуждены, об этом говорить рано.
Практику мы проанализируем, когда пройдет время. Я не думаю, что спецоперация будет продолжаться очень длительный период времени. В ближайшие недели у нас будет какой-то объем информации. Мне кажется, что для данной ситуации мы нашли вполне взвешенное решение. Я думаю, что мы будем работать в рамках этих норм.
«Ни о какой цензуре речь не идет»
— Сейчас активно обсуждается ваш законопроект об ответственности за исполнение антироссийских санкций на нашей территории. Почему возникла такая идея и кому выгодны эти действия?
— Эта идея возникла еще несколько лет назад, когда был очередной виток антироссийских санкций, однако формализовали и реализовали мы ее только сейчас. Западные страны принимают санкции в отношении физических лиц и компаний. Мы оказываемся в ситуации, когда эти квазинормы начинают применяться на территории РФ. Мы должны обеспечить защиту прав наших людей на нашей территории. Соблюдение антироссийских санкций выгодно противникам России, так пусть они это делают на своей территории.
Деятельность, подрывающая нашу экономику изнутри, нам совсем не нужна. За это должна быть установлена ответственность. Мы понимаем, что для многих компаний и банков ситуация будет непростой. Мы должны сформулировать нормы так, чтобы они по итогам диалога с органами власти, банками, компаниями, РСПП, служили защите прав и интересов наших граждан и юрлиц.
— Новые поправки в закон о СМИ позволят Генпрокуратуре отзывать их регистрацию за публикацию недостоверной информации о ВС РФ. Получается, отечественным СМИ нельзя будет перепечатывать сведения своих западных коллег. Как вы оцениваете это предложение и нет ли тут рисков цензуры?
— Законопроект, о котором вы говорите, только поступил на рассмотрение в Совфед. Наш комитет сформирует свою позицию и изложит ее в отзыве. Одно могу сказать точно: бездумно «перепечатывать сведения своих западных коллег» журналист не имеет права. Более того, он не имел на это права с 8 февраля 1992 года — даты вступления в силу закона «О средствах массовой информации». СМИ несут ответственность за ту информацию, которую публикуют.
Мы начинали нашу борьбу с фейками с того, что говорили о тех новостях, которые подаются под видом достоверных сообщений. В условиях спецоперации это пресечь необходимо максимально быстро. Сейчас эта норма только обсуждается, но базово я считаю верным существование механизма по пресечению фейков. Ни о какой цензуре речь не идет. Мы говорим лишь о том, как побудить журналистов исполнять установленные законом обязанности.
— А почему это делается не через суд?
— Мы с вами прекрасно знаем, что судебная процедура — длительная. Это правильно, что люди должны собирать доказательства, провести процесс с проведением всех правил состязательности. Это всё будет, когда решение будет принято в административном режиме. К тому же решение Генпрокуратуры уже потом можно обжаловать.
— На фоне происходящих событий Россия вышла из ряда международных структур, включая Совет Европы. Глава СПЧ при президенте, в частности, отмечал, что многие решения ЕСПЧ защищали права наших граждан. Каково ваше мнение на этот счет и повлияет ли выход из таких структур на соблюдение прав россиян?
— Было бы хорошо в первую очередь для Совета Европы (СЕ), чтобы Россия оставалась его членом. Мы формируем то самое единое правовое пространство, в котором жить комфортнее и удобнее. Другое дело, что правовое пространство Европы сегодня предполагает реабилитацию нацизма. Мы в таком пространстве жить не хотим. Тут еще надо отметить, что в период пребывания России в Совете Европы Конституционный суд (КС) во многом формулировал свои решения, опираясь на правовые позиции ЕСПЧ. На те европейские стандарты защиты прав, которые в них были заложены. Позиции относительно уровня гарантий защиты прав граждан не утратили своей юридической силы и продолжают действовать. Массив решений КС включает правовые позиции ЕСПЧ. Они стали составной частью нашей правовой системы. Сегодня уровень защиты наших прав и свобод намного выше, чем во многих европейских странах.
«Западные соцсети сделали русофобию своей официальной политикой»
— Facebook и Instagram (обе платформы принадлежат организации Meta, признанной в РФ экстремистской. — «Известия») не хотели исполнять требования российского законодательства. После этого они были заблокированы, а организация Meta признана экстремистской. Остаются ли у нее возможности с точки зрения законодательства «отыграть» назад и вернуться в правовое поле?
— Они всегда могут попытаться обжаловать эти решения в рамках российской юрисдикции. Как минимум они должны изменить свою политику. Мы видим, что они распространяют экстремистские материалы. Поэтому решения суда и действия Генпрокуратуры были совершенно обоснованы. Я хочу подчеркнуть, что эти меры не были направлены против российских граждан. Они против площадок, которые осознанно распространяли и модерировали экстремистский контент. Если эти организации поведут себя принципиально иначе, то Россия может пересмотреть свою позицию. Сейчас есть решения суда, которое необходимо исполнять.
— Организация Meta была признана экстремистской, однако один из наиболее популярных ее продуктов (мессенджер WhatsApp) остается работать. С точки зрения закона могут ли здесь возникнуть проблемы?
— Мессенджер — не распространитель информации. Поэтому он остается работать и никаких противоречий нет.
— Сейчас к YouTube предъявляются требования, на исполнение которых он идет не очень охотно. Значит ли это, что его ждет такая же судьба, как и у Meta? Какова ваша личная позиция на этот счет?
— Надо понимать, что Роскомнадзор предъявляет всем только одно требование — соблюдать норму закона. Все мы не любим цензуру и выступаем за свободу слова. Когда государство вводит ограничения, то это вызывает справедливые возмущения. Но вышеназванные сети вводят ограничения, даже не объясняя их смысла. Они говорят, что что-то не соответствует политике платформы. То есть частные компании могут вводить любые ограничения. Вы это даже обжаловать никак не можете. Это может влиять на выборы, на социальные процессы, провоцировать конфликты.
Западные соцсети сделали русофобию своей официальной политикой. Видеохостинг YouTube стал одной из ключевых площадок, распространяющих фейки о ходе спецоперации. Недавно был также заблокирован YouTube-канал «Дума ТВ», который занимался, к слову, освещением деятельности государственного органа власти. Если YouTube будет нарушать законы РФ, то его ждет блокировка. Мне будет очень жаль, потому что я считаю YouTube качественной, удобной, отлично сделанной площадкой. Очень мало людей ищут там именно политический контент.
— С помощью сервисов VPN многие люди всё равно сидят на запрещенных социальных площадках. Эффективна ли блокировка VPN и не планируется ли введение ответственности за их использование?
— Я не исключаю, что кому-то может прийти в голову ввести ответственность для граждан. Я противник этого. Я считаю, что если государство принимает решение о блокировке, то оно должно ее обеспечить. Ответственности для людей сейчас нет, и мы в парламенте ее не разрабатываем.
«Роль Госсовета стала очень значительной»
— Спикер Совфеда Валентина Матвиенко говорила о целесообразности укрупнения регионов РФ. Какова ваша позиция на этот счет и какие регионы могут быть объединены?
— Инициатива по слиянию регионов должна исходить от них самих. На сегодня таких вопросов в повестке дня нет. Не нужно ничего навязывать. Если регионы сами по экономическим причинам выйдут с такими предложениями, то это будет серьезно рассмотрено. Будет внимательная проработка с правительством и ключевыми ведомствами.
— Поправки в Конституцию ввели возможность назначения сенаторов в Совфед по «президентской квоте». Тем не менее ни один такой член СФ назначен пока не был. Для чего тогда вводилась такая практика?
— Мы хотели подчеркнуть, что в палате регионов есть федеральное представительство. Когда субъекты в Совфеде ведут дискуссию с Федерацией, то, конечно, нужен визави. Поэтому у нас должны быть представители федерального центра. Мы нашли такой вариант в виде представителей президента. Мы не ограничивали главу государства по срокам. Он может реализовать свое право тогда, когда посчитает необходимым. Такой практики пока нет, но норма появилась.
— Ощутимых изменений мы не ощутили и после принятия закона, конкретизирующего роль и статус Госсовета.
Оказал он реальное влияние на систему государственной власти?
— Вы и не можете видеть существенных изменений. Не так давно мы принимали закон, касающийся полномочий органов власти субъектов. Все содержательные дискуссии по этому закону проходили в комиссиях Госсовета. Поверьте, все регионы приходили к главам комиссий и отрабатывали закон шаг за шагом. Роль Госсовета стала очень значительной. Вы этого не видите, но работа в комиссиях проводится очень 
активная.
— Все изменения в рамках конституционных поправок уже реализованы?
— По итогам предыдущей осенней сессии, по нашим подсчетам, всего за весь период с 2020 года было принято порядка 136 законов, направленных на реализацию поправок. Эта работа еще продолжается. Также большая работа идет
по приведению в соответствие с принятыми поправками законодательства субъектов РФ.
На федеральном уровне практически всё реализовано.
Максим Ходыкин