Раз-два-три-четыре, задержка дыхания на четыре счета, выдох по той же схеме, снова задержка дыхания, вдох. Ох! Нога проваливается, я плюхаюсь в воду. Наволочка на голове намокает, воздуха не хватает, в глазах темнеет… В голове мелькает: «И чего тебе дома не сиделось?».
А не сиделось из любопытства, естественно. Курсы для журналистов под названием «Бастион» проходят с 2006 года. Это совместный проект минобороны и Союза журналистов Москвы, проводят при содействии разнообразных ведомств – не только минобороны, но и национального антитеррористического комитета, МВД, Росгвардии, МЧС, МИД, ФСБ, плюс к работе привлекают военных медиков, психологов и др. Легенды про них ходят будоражащие воображение: мол, журналистов учат не только разным полезностям типа оказания первой помощи, но и выживанию в зонах катастроф и боевых действий. Как тут удержаться и не опробовать курсы на себе?
Взрывные устройства от противотанковых мин до лепестков
Фото: Александра БУДАЕВА
ВСЕ ПОЗНАЕТСЯ НА ПРАКТИКЕ
«Мы даем вам знания и умения. Дальнейшее зависит от вас – превратятся они в навыки, которые вы сможете применять, не раздумывая, «на автомате» или нет», – твердили нам инструкторы на все лады.
Да-да, мы внимали, запоминали, как экономить воздух, если вдруг окажемся под обвалом, как контролировать дыхание, и честно пытались сначала себе, а потом и товарищу наложить жгут за 10-15 секунд, не поднимая при этом головы, чтоб не получить пулю от гипотетического снайпера.
Разнообразие жгутов для остановки кровотечения
Фото: Александра БУДАЕВА
Вечером (ну как вечером – в половине первого ночи), когда страсти поутихли, после душа мы с соседкой сели чаевничать и обсуждать прошедший день. И вот, сижу я, как купчиха, с чашкой чая в одной руке и булкой, честно заныканной с ужина, – в другой. Делаю первый кусь – и тут начинается. Воет сирена. К поезду, в котором нас расселили, бегут какие-то люди. Не успели и глазом моргнуть – топот и крики приближаются к нашему купе.
Нас поселили в поезде в парке Патриот
Фото: Александра БУДАЕВА
Булка выпадает у меня из рук. Одним броском корпуса я захлопываю дверь и защелкиваю замок, после чего мы с соседкой спешно натягиваем штаны, обувь и куртки. Выбегаем одетые (так повезло не всем – кто-то в +10 топает по влажной ночной траве в носках и футболках), над ухом слышим: «Захват поезда! Пять человек ранено!», хватаемся за правый бок… и понимаем, что аптечки, которые должны были там висеть, остались в поезде…
Учимся бинтовать голову
Фото: Александра БУДАЕВА
ПРОТИВ ТАНКА И ДРОНА НЕТ ПРИЕМА
Больше с аптечками мы не расставались: с ними спали, ели и даже в душ ходили. И под танком лежали тоже с ними-родимыми.
– А чего ты там легла? Садись давай! – говорит мне военный Сан Саныч, глядя на меня сверху окопа.
– Очкую, – честно отвечаю я сильнее прижимаю к себе увесистую палку – ее вместо гранаты я чуть позже метну во «вражеский» танк и промахнусь влево примерно на полметра. «Славик, не очкуй!», – смеются коллеги, цитируя популярное телешоу. Я усаживаюсь, но когда сверху проезжает танк, голова сама собой вжимается в плечи. Как выяснилось, так будет происходить со мной каждый раз в случае опасности:
– Чей это дрон? Наш что ли? – артиллеристы только что показывали нам разные снаряды, мины и боеприпасы, которые могут встретиться в зонах боевых операций, и вдруг все вокруг начинает взрываться. Сломя голову (в моем случае – вжав голову в плечи), мы бежим к окопам, подгоняемые жужжанием дрона сверху. Против дрона для журналиста нет приема: мы не имеем права брать в руки никакое оружие, иначе, согласно Женевской конвенции, журналист становится участником боевых действий. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Дроны загнали всех в окопы
Фото: Предоставлено организаторами
ДЫШИ, МОЛИСЬ, ЖИВИ
Кульминация курсов «Бастион» – это имитация захвата заложников. В роли заложников – мы, журналисты.
– Когда вы понимаете, что попали в безвыходную ситуацию, следуйте алгоритму: сначала определите источник опасности, потом – где находится самое безопасное на данный момент место и как до него добраться, потом начинайте сначала – советовал нам военный психолог Алексей Захаров.
Оцепленное место взрыва неизвестного снаряда
Фото: Александра БУДАЕВА
– Если вас захватили, не перечьте, делайте, что вам говорят, и постепенно пытайтесь наладить контакт, – говорил, основываясь на собственном опыте писатель и публицист, председатель правления Союза писателей России Николай Иванов, который в 1996 году провел четыре месяца в плену в Чечне.
Остатки взорвавшегося устройства – сгоревшая сумка и остатки гранаты
Фото: Александра БУДАЕВА
Захвата мы ждали, даже примерный сценарий предполагали – не зря же инструктора показывали, что делать при обстреле автобуса. Однако предугадать, а тем более – контролировать реакцию собственного организма на все происходящее оказалось слишком сложно.
Финальный захват
Фото: Александра БУДАЕВА
Буквально минут через 10-15 перебежек по пересеченной местности с завязанными руками и мешком на голове привели к тому, что я начала задыхаться. На дворе всего +8, льет дождь, я по пояс бреду в воде, но такое ощущение, будто я в парилке. И вот в тот момент, когда я готова была сдаться, рядом возник наш Чиф – Шеф, Командир, Генерал – как только мы его между собой не называли.
– Чего встала?! – рявкнул он над ухом, имитируя захватчика. Но меня не обмануть – так он спрашивал, все ли в порядке.
– Воздуха! Мне плохо, – честно ответила я. Тут же последовал приказ лечь, и я благодарно уткнулась носом в мокрую траву, слегка приподняв наволочку, чтобы восстановить дыхание.
От бесконечной стрельбы, взрывов и дымовых шашек начала нестерпимо болеть голова. Когда нас погрузили в «Урал», я почувствовала, что рядом со мной кто-то дрожит. Попыталась нащупать, чтобы показать: мы вместе, но «захватчики» это заметили, раздались новые выстрелы, которые в замкнутом пространстве прозвучали особенно громко, вызвав новый приступ головной боли.
Шлем вмятина от снаряда внутри
Фото: Александра БУДАЕВА
Из грузовика всех отправили на допрос. Я видела, как знакомую девочку поливают водой, снова и снова спрашивая, кто она и что здесь делает. Рядом дрожал абсолютно мокрый в слишком легкой для этой погоды паренек. Едва мы взялись за руки, как его тоже забрали на допрос. А передо мной возник молодой человек в камуфляже и балаклаве.
– Ты кто? – прикрикнул он на меня. – Чего приехала?
– Саша, – честно ответила я. – На курсы, училась первую помощь оказывать.
Шлем следы от снаряда снаружи
Фото: Александра БУДАЕВА
– Домой хочешь? – уже чуть мягче спросил «захватчик». Я кивнула: «Конечно». И приготовилась к потоку воды в лицо. Вместо этого меня вывели из небольшой постройки, у входа стоял Чиф.
– А допрос? – не поверила я своим глазам.
– Хватит с тебя, иди-иди давай, вон врачи пусть тебя осмотрят, – отправил он меня подальше с места событий. Природное любопытство вело меня обратно, в гущу событий, а мозг – прочь от этих криков и выстрелов. Победил мозг.
Эксперт протирает металл органическим растворителем чтобы снять следы взрывчатки
Фото: Александра БУДАЕВА
ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ
Когда мы только приехали на курс, инструкторы сказали, что прежними мы уже не будем. Тогда я воспринимала это как игру – мол, конечно, мы многому научимся, как же иначе.
Научилась я бояться. За себя – ведь обычный дрон, к жужжанию которого мы привыкли на мероприятиях, может нести опасность. За товарищей – ведь это журналисту больше всех надо, и он тащит команду в самое пекло за эксклюзивом. За бойцов – никогда не знаешь, чем для них обернется лишний кадр, неверное движение или неосторожно сказанное слово.
Но я благодарна «Бастиону» и его организаторам за знакомство с удивительными людьми, с которыми я вряд ли пересеклась в обычной жизни – это люди сильные, упрямые, смелые. Причем не только инструктора, лекторы, медики и спасатели. Но и мои коллеги – кто-то из них уже ездил в зоны боевых действий, другие только собираются. И я надеюсь, что они вернутся оттуда живыми и здоровыми.
Финальный захват.
ТОЛЬКО ЦИФРЫ
17 лет назад прошел первый курс «Бастион». Около 70 журналистов участвовали в нем в 2023 году. Более 1000 человек прошли «Бастион» за все время его проведения.
