Арина Шарапова вступает в возраст, который по ковидной классификации считается проблематичным, но делает это с фирменной улыбкой, бодро, по-молодежному, жонглируя массой дел и проектов.
«МК» застал именинницу в движении и на ходу обсудил подъем в четыре утра, семейные советы, книжное воспитание и рэпера Моргенштерна.
Наверное, для работы на телевидении Арина Аяновна женщина слишком умная. Дипломатическая семья, философский факультет МГУ, переводческий факультет Института иностранных языков. С таким багажом она могла бы выбрать себе занятие более серьезное и менее нервное. Но вот характер у Арины очень даже телевизионный. Она старается извлекать из неприятного опыта только что-то положительное, не держит зла, легко расстается с тем, что перестало устраивать, и улыбается даже тогда, когда многим не до смеха.
— Могу предположить, что отношения с возрастом у вас особенные, все-таки вы работаете в индустрии, где вне зависимости от паспортных данных подразумевается, что все молоды, здоровы и легки на подъем. Это, наверное, держит в тонусе?
— Это, конечно, один из тонизирующих моментов. У меня как будто есть только одно направление движения — вперед ну и, может быть, вверх. И это помогает выглядеть бодро. У нас все-таки конкурентная и довольно жесткая индустрия, и мы просто не можем себе позволить распускаться. Может быть, иногда лишние килограммы и выглядят вполне органично, но я все время борюсь с весом, делаю зарядку, даже когда очень хочется поспать. Я в это уже втянулась. Как говорила моя мама: «Арина, береги мою фигуру». У мамы всегда была идеальная фигура, и для меня это уже ее завет.
— Насколько я понимаю, у вас не так много времени, чтобы портить фигуру. Когда мы с вами договаривались об интервью, вы находились в Уфе, по возвращении в Москву у вас тоже плотный график. На месте вы явно не сидите…
— Жизнь у меня и правда очень активная. Вот недавно была в Уфе на огромном мероприятии социального характера «Территория женского счастья». Потом улетаю в «Артек», где буду заниматься со школьниками, и Петербург еще в планах. Дел полно, а между ними еще и съемки и на Первом и на «Звезде». Как-то кручусь.
— До недавнего времени вы вели «Доброе утро» и отдали этой программе больше двадцати лет. Наверное, жалели, когда уходили?
— В шоу-бизнесе и в спорте, правда, не у нас, а за границей, есть прекрасная формула. Они говорят: «Нужно уметь вовремя останавливаться». И я считаю, что остановилась вовремя. В «Добром утре» сейчас много новых лиц и немало перспектив, считайте, что я решила людям дать дорогу. Ну сколько можно мне этим заниматься в конце концов.
— Вообще утренние программы, особенно те, которые идут в прямом эфире, изрядно способствуют выпаданию из жизни. Вы это ощущали?
— Иногда я просто не спала. Ведь кроме утренней программы у меня есть своя большая жизнь, свой бизнес в виде школы. И вот я выходила из эфира в десять утра и начинала заниматься другими делами. Теперь учусь заново спать. Хотя бы до шести или до семи утра. Но меня прямо подрывает в четыре. Есть американский сериал «Утреннее шоу», и когда я его смотрела, то все время хохотала, потому что там у ведущей будильник всегда поставлен на три двадцать утра. Этот формат работы одинаков во всем мире. На французском канале TF2 тоже есть утреннее шоу, и ведущий, который работает в программе уже лет двадцать пять и которого обожает вся страна, как-то рассказывал, что вся семья подстроилась под график его жизни. Конечно, на такой работе важно не раскиснуть и еще умудряться неплохо выглядеть. Но мне было попроще, потому что я заядлый жаворонок. Однако не всем моим коллегам приходится легко. Ломка организма происходит довольно мощная, и, на мой взгляд, утреннее шоу — одна из самых сложных программ на телевидении и с точки зрения технологии, и в ведении.
— У вас было много проектов на разных каналах. Можно ли говорить о том, что вы легко меняете программы и умеете не оглядываться?
— В эпоху продюсерского телевидения даже люди известные могут услышать фразы вроде: «нам не нравится пилот, дальше продолжать не будем» или: «низкий рейтинг, нужно закрывать проект». Вы с такими ситуациями легко справляетесь?
— В моем случае такое было только один раз, именно с проектом «Арина». Я его придумала целиком и полностью, но с продюсированием не все пошло хорошо. Конечно, было очень больно, но зла я ни на кого не держу.
— Можно предположить, что телевидение не то чтобы очевидное для вас занятие. Вы из семьи потомственных гуманитариев и, наверное, могли бы найти для себя какое-то более академичное место работы. Родители были рады вашему выбору в пользу медиа?
— Родители практически все время работали за границей, поэтому решения я принимала самостоятельно. Об этом и поговорить-то особо было некогда. Я с самого детства была большой трудягой, наверное, поэтому родители оставались за меня спокойны. Ничего, вырулит куда-нибудь сама. Так что никакого сопротивления с их стороны я не встречала. Потом телевидение все-таки достойная работа. Одно время я работала фоторедактором в агентстве печати «Новости», и это тоже было нормальным делом.
— На телевидении всегда работали женщины, притом что этот род занятий считался в большей степени мужским прежде всего из-за неконтролируемого графика. А когда вы начинали работу на ТВ, к женской амбициозности и вовсе относились как к странности. За все эти годы вы никогда не ловили себя на желании заняться чем-нибудь попроще? Или вам все время везло с карьерой?
— Мне вообще все достается довольно тяжело. Наверное, под такими звездами родилась. Мои студенты, особенно девочки, часто задают мне вопрос о том, как можно сочетать личную жизнь и такую тяжелую работу. Для женщины это, конечно, самый главный вопрос, и ответить на него очень трудно. Наверное, должен женщине встретиться такой человек, который поймет, простит и смирится с твоим чудовищным расписанием. И найти такого человека — большое счастье. Сейчас я со всей ответственностью могу сказать, что такой человек рядом со мной есть. Я страшно благодарна Эдуарду, потому что только он может такое выдержать и выдерживает уже двадцать один год. А что касается плюнуть и уйти, то, конечно, хотела. Пару раз точно. В девяностых мне даже предлагали работать пресс-секретарем министра обороны, наверное, сложился у меня образ мужественной женщины.
— И вы его мастерски поддерживали. В 2000 году вы вдруг уехали в Красноярск, где работали на местном телевидении, освещали очень непростые ситуации региональной жизни, и вам даже охрану тогда организовали…
— Ну без башки была девчонка. Хорошо быть молодым журналистом, он мало думает, просто идет вперед. Вот и я шла, делала интересные репортажи и, несмотря на то, что вроде бы далеко уехала, оставалась на обложках столичных газет и журналов. Круто же! Это, конечно, детективная история, нужно об этом книжку написать.
— В то время вы были не просто молодым журналистом, а еще и мамой. То есть думать вам приходилось не только о себе…
— Я никогда не думала, что должна делать карьеру. Просто работала, иногда побеждала, а иногда проигрывала. Конечно, все это отразилось на детстве Данилы. Он часто был со мной на работе, иногда его брали мои родители, одно время он даже за границей жил. Но я надеюсь, что сын на меня не сердится. К тому же в результате он тоже занимается телевидением и кино, так что все на пользу.
— Многие ваши коллеги иногда костьми готовы лечь, только бы их дети держались подальше от «Останкино». Вы, видимо, не из таких?
— Конечно, я готовила его к другому. Думала, поступит в финансовый университет, но в последнем классе школы он меня просто огорошил, когда сказал, что идет во ВГИК на продюсерское отделение. Я чуть в обморок не упала, потому что совершенно не хотела, чтобы он этим занимался. Но я как-то научилась идти вслед за детьми, и если они что-то выбирают, то стараюсь следовать за ними и во всем их поддерживать.
— Я слышал, что даже повороты в вашей карьере, как правило, становятся поводом для семейных советов. Это правда?
— Да, я всегда обсуждаю это в семье. Если раньше сын советовался со мной, то теперь я советуюсь с ним. И с мужем тоже. Я считаю, это необходимо. Иногда своей головы просто не хватает, нужна чья-то еще. Это же здорово — посоветоваться с сильными и умными мужчинами.
— Если честно, вы похожи на женщину, которая сама все знает и в советах особенно не нуждается…
— Какой кошмар! Хотя я всегда знала, что произвожу впечатление эдакой Зои Космодемьянской. Но вообще я человек разный, настоящий Близнец, которого во все стороны раскачивает. Хотя после тридцати пяти становится полегче.
— Наверное, это еще один стереотип в отношении вас, но иногда кажется, будто вы можете любые неприятности перенести с улыбкой…
— Я сама себя пыталась анализировать, чтобы понять, почему у меня, как правило, не бывает слез даже в очень тяжелых ситуациях. И, наверное, дело здесь в том, что мое поколение воспитано на книгах о пионерах-героях. Вот мои одноклассники, с которыми я продолжаю общаться, они все такие же. Все на юморе, на позитиве, терпеливые и невероятно стойкие люди. Книги — великая вещь. Они воспитывают.
— Вы сейчас довольно часто общаетесь со студентами, которые тоже хотят работать на телевидении. Насколько они отличаются от тех, кто работал в этой сфере во времена, когда вы пришли на ТВ?
— В принципе, они такие же, как и мы в свое время. Жадные до знаний, которые дают возможность сделать карьеру. Это хорошая жадность, она мне нравится. Не знаю, насколько смогу им помочь, но мне очень нравится работа, со студентами я прямо кайфую. Вообще профессия телеведущего одна из самых неправильных в смысле своей ненадежности. И нацеливаться на нее всерьез, может быть, и не нужно. Но когда я у студентов спрашиваю: «кто хочет стать телеведущим» — то сразу лес рук. Хотя на вопрос «смотрите ли вы телевидение», руку поднимает один или два человека. Вот в этом парадокс. Люди не смотрят телевизор, но хотят быть телеведущими.
— Вы сами часто смотрите телевизор?
— Конечно, смотрю, но чаще кино на Первом канале.
— За то время, что вы работаете на ТВ, технологии совершили какой-то неимоверный скачок. Сейчас даже те, кому около сорока, запросто могут почувствовать себя динозаврами. Как вы себя ощущаете в этом новом мире стримингов, youtube-каналов и других современных примет?
— Я обожаю технологии, всякие новинки, и вообще мне нравится, когда все идет вперед, это захватывает. Правда, новые волны очень быстро смывают друг друга. Не успеваешь к чему-то привыкнуть, как уже появляется что-то новое. И наша задача быть все время в тренде, знать и про музыку, и про гаджеты. И чем старше я становлюсь, тем больше мне это интересно.
— То есть вы слышали про блогера Настю Ивлееву, сериал «Чики», рэпера Моргенштерна?
— Конечно. Я на съемках пару раз включала для группы Моргенштерна, чтобы они взбодрились. Там много слов, которые я не люблю, но люди сразу воспряли духом. Так что Моргенштерн для нас это такой бодрячок.
— Мы с вами разговариваем, и вы ведете машину…
— Нет-нет, я с водителем, сама бы уже давно куда-нибудь въехала. (Смеется.)
— Но все-таки вы в движении. Только что вернулись из одной командировки, собираетесь в другую. Создается впечатление, будто вы женщина без слабостей. Вам вообще знакомы какие-нибудь проявления человеческой мягкотелости? Полежать на диване, тортик съесть, бокальчик выпить?
— Лежать я долго не могу. И сидеть тоже. Вот еду со съемок, где почти шесть часов нужно было сидеть, и это какой-то кошмар, мне все время хочется походить, попрыгать. А тортики я люблю. Вот купила круассан на утро, хотя понимаю, что лучше бы его не есть, но нужно же себя порадовать. Если что, потом сяду на диету. Я то на ней сижу, то бросаю, вот так и живем.
— С внуками вы кремень или из вас можно веревки вить?
— Не кремень, они сильнее меня. Так что я им не сопротивляюсь: «Да-да, конечно, деточки мои любимые».
— Дни рождения праздновать любите?
— Вообще я всегда праздную, причем бывает, что широко и громко. Но в этом году нам не до праздников. Так получилось, что ушли из жизни мои 
родители, у мужа умер отец, так что в мой день рождения мы тихонечко от всех спрятались. Но друзья, конечно, меня догнали.
По тексту Ильи Легостаева