В 1996-м Владимир связал свою судьбу с «АиФ». Его фото­графии, которые Сварцевич снимал в «горячих точках», в эпицентрах терактов — пронзительные, пропахшие порохом, пропитанные болью искалеченных и сражённых горем людей, — стали выходить в свет многомиллионными тиражами, лучше любых слов рассказывая читателям о том, что происходит в стране и мире. Но едва ли большинство из читавших эти репортажи представляли себе, каким трудом, какими нервами добывались такие кадры.«Раньше ты просто отправлял негативы в редакцию из той точки, в которой находился, и ждал, — рассказывал Володя. — Неизвестно, что в плёнках. Но в них должна быть твоя профессиональная гарантия. Ты находишься где-то в Таджикистане, Баку или Афганистане. Ты вернулся со спецоперации, у тебя эксклюзив, но у тебя нет связи с редакцией… Приходилось напрягать людей, вплоть до министров, военных. Чтобы выбраться из гор, нужен вертолёт, а кое-где и танк. В аэропорту договариваешься с пассажиром, командиром корабля или стюар­дессой, отправляешь плёнки в Москву. И мучаешься до тех пор, пока не поступят вести из редакции: плёнки пришли».

Не было ни одного случая, чтобы мой снимок не пропустили в печать, хотя были довольно жёсткие фотофакты — политические и социальные, — не без гордости говорил он. — Видимо, мне просто повезло на это золотое время».

Впрочем, у его «везения» была и оборотная сторона. «Беслан был самой тяжёлой командировкой, — вспоминал Владимир Савельевич. — Вокруг мясорубка. Я получил лёгкую контузию, мне показалось, что звука нет, есть только картинка. Что я настолько лёгкий и прозрачный и мне так сладко и тошно, что я, наверное, в раю. Помню, я ещё подумал: «Если я в раю, а где же архангелы? Не вижу. Стоп — вот же они! Но почему они с автоматами?» Вот так Господь Бог подсказал, что с войной пора завязывать. Видимо, выбран мой лимит везения… Романтика, кураж, мальчишество. Мы даже не думали о том, что журналистов могут убивать. Мы просто интуитивно шли по этому пути, учились практически на смерти своих друзей и коллег».

«Завязав» с военными фоторепортажами, Сварцевич начал писать. Снова мотался по стране, находил интересных людей — например, тех, кто бросил городской уют и уехал в деревню поднимать сельское хозяйство. Это были не дежурные репортажи «пришёл, увидел, написал» — в его историях всегда присутствовал авторский взгляд на жизнь. Он мерял людей своей меркой и не скрывал уважения к тем, кто совершал Поступки с большой буквы, потому что знал цену поступкам и подвигам, которых за свою жизнь повидал немало.

Среди военных, спецназовцев у него было много друзей, да, по большому счёту, боевых товарищей. Проститься с Владимиром вместе с близкими и коллегами приехал глава Ингушетии Герой России Юнус-Бек Евкуров. Телеграмму с соболезнованиями прислал в «АиФ» глава Северной Осетии Вячеслав Битаров, отдав дань уважения  талантливому журналисту и просто смелому человеку.
Человеку, который, по словам поэта, «жил на разрыв» и умер от разрыва аорты. Светлая ему память…

Редакция выражает искренние соболезнования родным и близким Владимира Сварцевича.

Опубликовано в № 38 от 20 сентября 2017 г.