Михаил Комиссар: «Информация — это не только новости»

Глава агентства «Интер­факс» Михаил Комиссар
рассказал о сегодняш­нем дне компании,
кото­рая за последние пятнад­цать лет превратилась
из тради­ционного медиа в одного из лиде­ров создания цифровых
инфор­мационно-аналитических реше­ний для управления рисками,
ра­боты на финансовых и товарных рынках.

– В сентябре 1989 года мы на­чали предлагать иностранным компаниям и диппредставитель- ствам, находившимся в Москве, бюллетени наших новостей вме­сте с простенькими факсами, ко­торые позволяли нам доставлять их клиентам. Отсюда и название, которое я тогда придумал, – «Ин­терфакс»,  – вспоминает Михаил Комиссар,– Мы стали всем кли­ентам предлагать такую услугу: семнадцать долларов в месяц за информацию и один доллар в день за аренду факса. Таким образом, «Интерфакс» стал и первым в СССР негосударствен­ным новостным агентством, и первой компанией, сдававшей факсы в аренду».

Сегодня «Интерфакс» – ме­ждународная группа. В нее вхо­дят около 40 компаний, которые собирают и распространяют ин­формацию во всех странах, образовавшихся на территории СССР, а также продают ее по все­му миру через компании в США, Великобритании, Германии и Ки­тае. Если в начале 2000-х основ­ной доход агентству приносили новости и аналитика, то сейчас 75 процентов выручки дают ин­формационные сервисы, где сли­ты контент и IT.

Мы выбрали путь Рейтера и Блумберга

—За почти тридцать лет, прошед­ших со дня своего основания. «Интерфакс» пережил значи­тельное перепрофилирование. перестал быть чисто информа­ционной компанией. Почему это произошло?

– «Интерфакс» действительно сильно расширил линейку своих информпродуктов, но я не назвал бы это перепрофилированием. Ин­формация – это ведь не только но­вости. Это довольно сложное, объ­емное приятие. Это то, что нужно человеку или структуре, чтобы они могли принимать решения, оценивать риски и возможности, делать прогнозы, удовлетворять свой интерес в чем-то. Поэтому news agency и information agency – это разные вещи. Когда Рейтер за­пускал своих почтовых голубей для передачи биржевых сводок, тогда все было достаточно просто и можно было словами описать то или иное событие. Но человечест­во развивалось, менялось, и, кста­ти говоря, тот же Рейтер – уже агентство – первым начал исполь­зовать электронные – в то время телеграфные – возможности для передачи информации, в том чи­сле нетекстовой. Так вот, «Интер­факс» идет по пути Рейтера и поя­вившегося на сто лет позже, но бы­стро ставшего одним из мировых лидеров Блумберга. Это – один из магистральных путей информаци­онных компаний. Эти два агентст­ва, начав как чисто новостные, с появлением новых средств комму­никации и новых видов информа­ции стали информационными компаниями, которые дают своим потребителям не столько новости, сколько доступ к комплексной и глубокой информационной карт, не  помогающей принимать те или иные инвестиционные решения.

Есть и второй путь. По нему идут Франс Пресс , ЭФЭ, ДПА, Ассошиэйтед Пресс, АНСА… Эти агентства отдают приоритет но­востям и сегодня находятся в сложном финансовом положе­нии, их постоянно кто-то поддер­живает, прямо или завуалировано дотирует, в ряде случаев эту роль выполняет государство. А мы с самого начала, понимая, что за нами нет ни государствен­ного бюджета, ни олигарха с большими деньгами, были вынуждены рассчитывать только на свои силы. И поэтому выбрали путь Рейтера и Блумберга.

Акцент

– Вы хотите сказать, что еше в конце 80-хвидели «Интерфакс» в перспективе не только произ­водителем новостей?

– Да. И здесь сыграла роль со­вокупность различных факторов. Я по образованию инженер, поэ­тому мне был интересен техни­ко-экономический анализ. В Со­ветском Союзе еще не было биз­неса, он только нарождался, а мы уже начали выпускать «Совьет бизнес репорт» – первое издание о бизнесе в СССР. Мы первыми стали всерьез писать об экономи­ке.

Мы первыми создали про­фильные отраслевые издания с оперативной рыночной инфор­мацией. Мы первыми пришли к пониманию, что аудитория, ко­торой интересно читать, напри­мер, про нефть и газ, отличается от аудитории, которой интересно читать про банки и финансы. И мы стали развиваться в этом на­правлении. Вскоре стало понят­но, что нашим клиентам нужна и аналитика, и у нас появился от­дел экономической аналитики, это была новация в информаци­онных структурах. К тому време­ни начала активно развиваться компьютерная техника, возник Интернет, мы поняли, что откры­ваются новые возможности, и у нас появился первый 1Т-продукт. Мы его назвали «ЭФИР» – «Эко­номика, финансы и рынки». Это была система, позволявшая ана­лизировать рынок ценных бумаг, который стал тогда бурно разви­ваться в России. Появились бир­жи и люди, которые играли на бирже и которым важно было знать текущие котировки и исто­рию конкретных акций, иметь информацию об эмитенте, пони­мать, насколько серьезен этот эмитент, не обанкротится ли он,

какие риски здесь возникают. Все это вынуждало нас углублять, до­полнять содержание наших мате­риалов, и это были уже не ново­сти. Пошла статистика, пошла информация из самых разных источников, государственных и негосударственных, пошли све­дения о доходах, активах, вла­дельцах, менеджерах и т.п.

– Это именно то, чего ждали от вас бизнесмены первой волны?

– Сначала – только этого, то есть информации. Но затем но­вые запросы заставили нас за­няться более глубокой аналити­кой, с выходом на рыночные ин­дексы, кредитные рейтинги, дру­гие аналитические показатели, индикаторы, чтобы, посмотрев на одну цифру, можно было ска­зать, это надежная компания или нет, можно с ней работать или лучше воздержаться.

Постепенно потребности в се­рьезной информации появились и у более широкого круга компаний. В бизнесе возникали новые явле­ния, например, подставные фир­мы, фирмы-однодневки, из-за ко- торыху предпринимателей возни­кали налоговые риски. И мы при­думали систему, позволяющую анализировать и минимизиро­вать и эти риски – систему СПАРК. Ее пользователями стали и банки. Это сегодня тоже наш серьезный клиентский сегмент. Представьте, некая компания приходит в банк и хочет открыть счет, взять кредит. Банку нужно принять решение, стоит с этой компанией иметь дело или нет. Да, банк проводит свою экспертизу, но они должны быстро сделать хотя бы первич­ный отсев, и для этого используют, в том числе, наши решения. Наби­рают название компании, и у них появляется наш индикатор – «по­вышенный риск», «пониженный риск», «приемлемый риск». Мы анализируем многие сотни пара­метров, которые помогают понять: эта компания живая или мертвая, подставная или реаль­ная, с ней можно работать или она вчера была обанкрочена. С круп­нейшим мировым кредитным бюро Ехреriаn и Сбербанком мы создали ведущее кредитное бюро России – Объединенное кредит­ное бюро (ОКБ), которое анализи­рует риски физических лиц.

Есть и другие потребности бизнеса. Наша другая система – СКАН (Система комплексного анализа новостей, содержащая более 26 тысяч российских пе­чатных и интернет-источников, скриптов телерадиостанций) по­зволяет проанализировать лю­бую компанию еще и с точки зрения ее присутствия в информа­ционном поле. Мы на это смо­трим с позиции рисков: а может, у этой компании плохая репута­ция? Может, она бесконечно су­дится, у нее сложные владельцы, управленцы, за которыми тянет­ся шлейф скандалов? Таким обра­зом, даже к оценке медийного поля вокруг компании мы подхо­дим с точки зрения рисков и по­требностей бизнеса.

Сегодня практически нет разделения между информагентствами и другими СМИ

– Как выглядит сегодня в России рынок информационных агентств и какую нишу на нем занимает «Интерфакс»?

– У информационного рынка сегодня почти не осталось вну­тренних и внешних границ. Пра­ктически нет разделения и меж­ду информационными агентст­вами и другими СМИ—и те и дру­гие сегодня транслируют мате­риалы в онлайне. Более того, в этот же сегмент вторгаются и со­циальные медиа. Что касается сегмента В2В, в котором мы ра­ботаем, то тут все больше исче­зают различия между разработ­чиками IT-решений и поставщи­ками контента.

Из десятка частных агентств, с которыми мы конкурировали в 90-х годах, практически никто не смог сохранить свой незави­симый статус или не уйти с ин­формационного рынка. Так что наша стратегия агрессивного выхода на новые для нас—хотя и смежные—рынки, как мы счита­ем, себя оправдала.

Сегодня чтобы выжить и успешно развиваться, россий­ским структурам необходимо создавать конкурентоспособные продукты мирового уровня, за которые клиенты будут готовы платить. Идти в те сегменты ин­формационного рынка, где есть растущий спрос на информацию. Двигаться от «информации-сы­рья» к электронным сервисам.

– В чем вы видите здесь ваше преимущество?

–  Наше преимущество как профессионалов в области ин­формации, во-первых, в том, что мы хорошо знаем источники и то, как с ними работать, как извлекать из них максимальную добавленную стоимость. Во-вторых, как информационное агентство мы всегда стремились быть максимально близки к клиентам, понимать, как с по­мощью наших сервисов они мо­гут решать свои очень конкрет­ные и важные проблемы: зара­ботать или не потерять деньги на финансовом рынке, эффек­тивно управлять рисками, вы­полнять требования регулято­ров, вести маркетинг или мони­торинг СМИ. Возвращаясь к тому, о чем вы спросили… Мы в «Интерфаксе» развивали наши продукты в ногу с развитием экономики, появлением новых технических возможностей. На­чав с новостей, мы ушли в об­ласть управления рисками, при­нятия инвестиционных реше­ний и т.п.

Сегодня новости –  неликвидный актив

– Новости для вас перестали быть приоритетным направле­нием?

– Новости, с которых мы на­чинали в 1989 году, в этом кон­тексте по-прежнему важны, без них мы не смогли бы, например, создать полноценный сервис для участников финансового рынка. Однако рынок для них, и так не очень большой, постоян­но еще больше сокращается, в то время как рынок для сложных аналитических решений с при­менением цифровых техноло­гий постоянно растет. Сегодня новости вообще неликвидный актив. Кроме лучших на рынке новостей, мы предоставляем клиенту в одном пакете и бир­жевые данные» итструменты для анализа и управления ры­ночными рисками, и справоч­ную информацию об эмитентах и так далее.

Сегодня новости дают нам примерно четверть доходов, и я думаю, что этот процент будет падать, потому что остальные сегменты нашего бизнеса растут гораздо быстрее.

–  Почему новости сегодня плохо продаются?

– Потому что их стало очень много. Сегодня новости произ­водит кто угодно, Интернет за­бит новостями. Интернет убива­ет новостной бизнес. Произво­дить новости теперь очень лег­ко. Входной билет на рынок очень дешевый. А когда мы начи­нали, войти на этот рынок было почти невозможно. Почему мы использовали факс? Потому что, если вспомните 80– е годы, до телетайпа добраться было не­возможно: их ставили только в ТАССе, Гостелерадио и двух-­трех центральных газетах. Се­годня войти на рынок доставки информации очень легко. А дальше – кто во что горазд. Люди начинают сочинять свои ново­сти, переписывать их другу дру­га, появились блогеры, которые могут компилировать информа­цию, выкладывать ее в телеграм-каналы, распространять в сетях. На этом общем фоне есть структуры, которые пытаются производить что-то достаточно серьезное. Причем это могут быть пять энтузиастов, которые сидят в каком-нибудь отдален­ном городе и просто компилиру­ют по Интернету информацию, создавая затем из нее собствен­ный продукт. Если они обраба­тывают серьезные источники, то могут сделать что-то похожее на достоверную информацию, например, по финансам или по энергетике, которая может ко­го-то заинтересовать. И тогда возникает логичный вопрос: за­чем платить деньги, и немалые, если можно взять бесплатно?

– Добывать новости, особенно из государственных структур, стало легче или труднее по срав­нению с первыми годами суще­ствования «Интерфакса»?

– Труднее.

– Власть стала более закрытой?

– Власть стала более органи­зованной – я бы так сказал. Поя­сню. Не только власть – ни одна нормально организованная структура не любит, когда ново­сти о ней распространяются не­контролируемо. Например, мне бы не понравилось, если бы но­вости из «Интерфакса» вытека­ли неконтролируемо. Мы нор­мальная хозяйствующая струк­тура, у нас есть свои удачи и не­удачи. И если информация о ка­ком-то нашем проекте несан­кционированно выйдет до того, как мы об этом сами захотим за­явить, это может нанести нам определенный ущерб. То же и с властью. Если чиновник мини­стерства выдает в СМИ инфор­мацию, которая потом наносит ущерб какому-то проекту, то кому же это понравится. С дру­гой стороны, мы, журналисты, в интересах общества всегда пы­таемся узнать в органах власти информацию, важную для обще­ства. Часто бывает, что предста­вители власти не хотят по своим причинам ею делиться. Эта грань между желанием журна­листа получить какую-то информацию и желанием чи­новников сохранить ее в секре­те – она очень тонкая. Здесь всегда происходит противобор­ство.

Мы будем заниматься новостями всегда

– Как влияет на «Интерфакс» кризис на рынке традиционных СМИ?

– В небольшой степени. Вооб­ще надо понимать, что по миро­вым стандартам информагент­ства не являются СМИ. Потому что не работают с конечным потребителем – человеком. Мы ра­ботаем с юридическими лица­ми, которые являются ретрансляторами нашей информации – классическое информагентство с каждым таким клиентом за­ключает договор и получает от него деньги. А от чего зависят СМИ? Они зависят от рекламы. Во времена кризиса рынок ре­кламы падает, и кроме того, много рекламы перетекает в Ин­тернет. Мы же в отличие от тра­диционных СМИ практически ничего не получаем от рекламы и мало зависим от нее. На нас влияют другие обстоятельства.
Например, в прошлом году око­ло 400 банков потеряли лицен­зию. Многие из них были наши­ми подписчиками.

– Можно ли сказать, что «Интерфакс» – это Михаил Комиссар?

– Нет. Возможно, когда-то дав­но, очень короткое время так и было. А сейчас у нас работают около двух тысяч человек. Я непо­средственно общаюсь с сорока-пятьюдесятью из них. Это руково­дители разного уровня. У нас очень квалифицированная ко­манда менеджеров, которые ве­дут проекты, руководят своими коллективами. Они знают все де­тали процесса и в значительной степени автономны. Моя задача – координировать их действия.

– Похоже, все идет к тому, что «Интерфакс» со временем окон­чательно перестанет произво­дить новости?

– Нет, мы будем заниматься новостями всегда, во-первых, по­тому что качественные новости были и всегда будут нужны. Да, делать на них бизнес непросто, но если ты первый и лучший, то рынок для них есть. Во-вторых –  мы профессионалы в новостном бизнесе и нам интересно им за­ниматься. Наконец, новости от «Интерфакса» – это бренд. Благо­даря новостям нас все знают. В то же время мы понимаем, что воз­можности для дальнейшего раз­вития нашего бизнеса лежат, главным образом, в сфере цифро­вых информационно-аналитиче­ских технологий.

27 января 2018 г. основателю и бессменному руководителю «Интерфакса»
Михаилу Комиссару исполняется 65 лет.
Поздравляем!

По тексту
Валерия Выжутовича