Дом, который украсил Фомин

Существует известная формула долголетия:
семейное счастье плюс активность и творчество.
90-летний Виктор Григорьевич Фомин подтверждает это своей жизнью.

Творить красоту своими руками на даче в пример соседям? Безусловно.
Однако для жизнедеятельного человека этого недостаточно.
Он превращает подъезд обыкновенной «хрущевки» в уютный домашний уголок.

Виктор Григорьевич вспоминает: «Раньше я не пропускал особенные, значимые события в жизни страны и города. Это было в конце 90-х годов. К примеру, я встретился и пообщался с Михаилом Горбачевым и Раисой Максимовной. А было это так. В Большом театре отмечали день рождения Алексия II. После официальных поздравлений люди постепенно стали выходить из дверей. Я поздоровался с председателем Федерации независимых профсоюзов России Михаилом Шмаковым. И вот в окружении охраны идут Михаил Сергеевич с женой. Я обращаюсь к нему: «Вы правильно сказали недавно, что нельзя было резать страну по живому. Недаром персидский шах писал Екатерине II, что, пока существует Россия, Крым должен принадлежать ей». Что ответил мне на это Михаил Горбачев, я уже не помню. Я обратился к Раисе Максимовне: «Вы сказали в одной передаче, что на вашу пенсию, которая составляет 434 рубля, невозможно прожить. Михаил Сергеевич получал тогда от государства 3 тысячи рублей. Вы посетовали, что на эти деньги невозможно прожить. Мы же с женой не можем позволить себе купить кефир». Она в ответ сказала: «Держитесь и крепитесь!»

— Виктор Григорьевич, расскажите, пожалуйста, в какой семье вы выросли, как протекало ваше детство.

— Летом 1941 года семья решила отправить меня на отдых в тульскую деревню. Там я двенадцатилетним пацаном и встретил войну. Мы были в окружении, гремела канонада. Однажды ребятне раздали лопаты, чтобы мы копали шестиметровые окопы. На рассвете я заметил на своих руках жуткие кровяные мозоли. От усталости мы тут же заснули в этих окопах. В декабре подошла конница генерала Белова. К нам в хату зашли измотанные от усталости наши солдаты. Своих полно — пятеро ребятишек, мама и бабушка. Мы улеглись на печке. Солдатам постелили солому на полу, накормили чем Бог послал — щами и хлебом. Утром они тихо ушли. На следующий год мы вернулись в Москву. Нашу  комнату уже заняли. Папа ушел на фронт, пропал без вести. Я был самым старшим ребенком в семье, поэтому в 1943 году стал работать слесарем. Так, закончив всего пять классов, я больше не учился. Не было возможности, надо было кормить и помогать ставить на ноги четверых братьев и сестер.

В 1946 году закончил шоферские курсы. Потом я был таксистом, водителем «скорой помощи», работал в «Интуристе», в Московской патриархии… Даже возил министра, с которым мог по-свойски побеседовать.

— С чего началось ваше увлечение дизайном, в том числе ландшафтным?

— Я служил в армии в Германии с 1949-го по 1954 год. Был шофером у генерала. Три с половиной года жил в Дрездене. Во время игры в футбол я сломал ногу, восемь месяцев пролежал в госпитале. А вообще, мне удалось посмотреть многие уголки Германии. Меня поразили тогда многие вещи. Скажем, у входа в магазин висит колокольчик, оповещая звоном продавцов о визите покупателя. Хозяин обязательно приветствует пришедших. Это было удивительно для нас, в Советском Союзе так было не принято — продавцы с покупателями никогда не здоровались.

Два дома стоят напротив: в одном живут немцы, в другом — семьи советских офицеров. Вокруг немецкого жилища трава аккуратно подстрижена, у нашего — двухметровая крапива и лебеда. Обилие клумб, маленьких горшочков с цветами у домов также очень удивляло.

Смотрите, у нас в спальне висит картина, ее я привез из Германии! Правда, красиво?
А ведь у меня в долгу осталась Майя Плисецкая! Вез я своего генерала в Швейцарию. Мы видели афиши с объявлением о гастролях Большого театра. На дороге мы увидели перевернутый автобус. Водитель не справился с управлением, поскольку дорога была покрыта еще свежим гудроном. На обочине сидела девушка с  ушибленной ногой. Я помог ей обработать и забинтовать рану. Мы познакомились. Это была молоденькая Майя Плисецкая. В благодарность пообещала мне контрамарку в Большой театр. Но я так ни разу не воспользовался этой возможностью.

— Вернувшись в Советский Союз, вы пытались привнести в жизнь красоту, увиденную в Германии?

— Мы обитали в старых бараках. Думать об эстетике не было никакой возможности, надо было выживать. Жили впроголодь. В 1954 году я привел жену жить в комнату, где также обитал мой брат со своей женой. Позже мы получили отдельную квартиру.

А украшать дом я начал примерно с 2000 года. Я сам подметаю свой подъезд. Сделал экраны для батарей на лестничной клетке. Эти экраны создавал из выброшенных материалов. Дом я украшаю по своему вкусу. Иногда нахожу идеи в журналах или в телепередачах. Когда открылся парк «Зарядье», я сразу поехал туда, мне было интересно почерпнуть для себя что-то новое. Металлические ободочки для окон, которые я выточил на своих станках, кто-то оторвал и выбросил. Нашел красивые пни, украсил и расставил их на разных этажах. Поставил на лестничной клетке большую игрушку — тут же сломали ей голову. Пришлось принести ее домой и восстановить. Дома я держу всю эту красоту, поскольку боюсь, что ее повредят вандалы.

На мой дачный участок постоянно приходят целые делегации — семьи соседей изучают мой дизайнерский опыт. А знаете, что одному английскому садоводу королева Елизавета вручила золотую медаль за… пень, полностью покрытый мхом? У себя на даче я поставил подобный.

Цветы в горшках на этажах, ажурные кашпо, палисадники с деревянными корягами, казалось бы, должны радовать всех соседей! Однако почему-то этого не происходит. Жена Виктора Григорьевича восклицает: «Тебе что, больше всех нужно? Не делай больше этого!» Человеку, который хочет дарить радость другим, невозможно согласиться с этим. Благодарные почитатели творчества Виктора Григорьевича вдохновляют его на продолжение своего, индивидуального дизайнерского пути.

Беседу вела Виктория Кайтукова
№4 (004) 27 августа 2018 г.